Увы, за все в жизни приходится платить. В детстве я был как все и в юности тоже от большинства сверстников не особо отличался. Но где-то лет в двадцать пять потихоньку, почти незаметно, начали проявляться экстрасенсорные способности, а параллельно с ними появилось неприятие спиртного. И то, и другое помаленьку росло, так что годам к сорока простые человеческие радости – ну типа нажраться в сопли, поколобродить, потом заснуть мордой в салате, а с утра мучиться похмельем – стали мне недоступны. Причем все устроилось мягко, не как, например, у торпедированных алкашей. Я в принципе мог выпить граммов сто, даже сто пятьдесят, но никакого смысла в этом не видел. Водка для меня стала чем-то… ну, наподобие мочи для обычного человека. Пить-то, наверное, можно, если по чуть-чуть, авось и не стошнит, во всяком случае сразу. Но зачем? Противно же.

Во сне это свойство организма не только никуда не исчезло, но даже слегка усилилось, хотя здешнему мне был всего двадцать один год. Я это понял, когда мне делали уколы, а потом протирали кожу ваткой, смоченной в спирте.

Кстати, мои друзья-сослуживцы, что с подачи ротного навещали меня в госпитале, сочли именно это чуть ли не трагедией и искренне жалели. Подумаешь, забыл человек что-то! Во-первых, не все, во-вторых, не факт, что это вообще следовало помнить, а в-третьих – да и хрен с ним. Но вот что бедняга теперь пить не может, как все люди, это ужасно. Неужели передовая советская медицина тут бессильна или просто здесь, в госпитале, не врачи, а коновалы? Но ты, Вить, не падай духом. Ты же москвич, а у вас там в столице всяких академиков как собак нерезаных, авось кто и поможет.

С ротным мы договорились сразу. Он приносит мне мое личное дело, якобы чтобы я мог что-то из своего прошлого вспомнить, и организует визиты приятелей с теми же целями. Я в ответ не лезу в бутылку и не настаиваю на инвалидности, а соглашаюсь с результатами расследования инцидента, после чего спокойно демобилизуюсь, благо все равно пора. Но в Москву еду не в середине ноября эшелоном, а пораньше и литером.

Мне даже присвоили следующее звание, так что дембельнулся я сержантом. И денег дали не так уж мало, восемьдесят два рубля с копейками, так что я, доплатив двадцать рублей с мелочью, поехал не в плацкартном, а в купейном вагоне. Он, кстати, был почти пустой, в отличие от плацкартных. Общих вагонов, где поездка была бы для меня бесплатной, в поезде «Россия» не было.

Когда я первый раз вышел на улицу, у меня аж голова закружилась. А вы сами попробуйте полежать месяца полтора, не вставая, – вас потом в помещении будет сквознячком шатать, не то что ветерком на улице.

Да уж, сон получается какой-то слишком реалистичный, так не бывает. Похоже, это все-таки не сон. Но тогда что? Подумаю в поезде, времени там хватит, решил я.

И вот сразу после того, как попутчик избавил купе от своего присутствия, меня осенила идея. Я ведь знаю свой теперешний адрес. Так почему бы не съездить туда в реальности и не посмотреть, насколько тамошняя обстановка отличается от того, что здесь я узнал из своего личного дела? Вторая улица Строителей, дом такой-то, квартира такая-то. Потом, кажется, это будет улица Инессы Арманд. Или Крупской? Ладно, дома разберусь, подумал я и лег на полку, не разбирая постель.

Проснувшись и мельком глянув на часы, я включил комп и, пока он грузился, в очередной раз прикинул, что я помню из последнего отрезка сна. Как всегда, практически все. Ничуть не хуже, чем здешний вчерашний день. Так, лезем в Яндекс… ага, это все-таки улица Крупской. Недалеко, так что съезжу-ка я туда прямо сейчас.