Сноха послушно кивнула, Саша встал из-за стола неохотно, жаль было, что вечер закончился, но спорить с дедом бесполезно – спать, так спать. Только Маркиза не послушала хозяина и шмыгнула в ночную темноту по своим делам.

Утром поднялись рано. Кухарка Матрёна собрала на стол. Позавтракав, стали собираться по делам.

– Катерина, телефонируй в Бонячки, что мы приедем, – напутствовал Александр Петрович сноху, собравшуюся на фабрику в Каменке. – Думаю, на несколько дней там останемся.

День был солнечный и тёплый, домчались быстро. Проехать решили через село Тезино7, где Михаил Кормилицын на мануфактуре тестя решил понизить расценки. На тамошней главной площади было многолюдно. Народ шёл на фабрику получать новые расчётные книжки, подтверждающие наём на работу на ближайшие полгода до праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Пёстрая толпа сновала туда-сюда, но часто хаотичное движение замирало – люди останавливались, обсуждая какие-то новости. Известия, по-видимому, были нерадостные, поскольку разговоры о них были тихими, как на похоронах. Люди выглядели озадаченными и озлобленными. Кучер правил, умело раздвигая людской поток перед повозкой. Вокруг, несмотря на ясную погоду, было как-то мрачно. Только выехав из Тезина, путники почувствовали, как гнетущее ощущение покидает их.

Через три версты были их родные Бонячки. Коляска бойко катила по знакомой улице. Мимо мелькали дома жилого квартала, построенного Александром Петровичем для своих работников, больница, школа и церковь. С другой стороны дороги зеленел роскошный, ухоженный парк.

– Н-да, разрослись наши Вонячки, – в задумчивости сказал купец.

– Ты почему так Бонячки обзываешь? – улыбнулся Саша.

– Это не я, – Коновалов-старший посмотрел с деланой простотой, хотя глаза были хитрыми. – Комиссию давным-давно в наши места прислали реестр поселений составлять. Вот они ходили и записывали: как называется да сколько дворов. Так и до нас дошли. Стали про всё это у крестьян местных расспрашивать, а те в ответ только «Ась?» да «Чаво?». Местные пришлым казённым людям никогда не доверяли. Переписчики рукой махнули и записали «Вонячки».

– Почему Вонячки? – внук смеялся в голос.

– Тогда здесь была глухая деревенька – всего-то два десятка дворов, да красильное заведение твоего прадеда Петра. Ткань едкими разными красителями отделывали, потом в ручей всё сливали, вот и пахло некультурно. Гости носы поморщили, а потом так и обозвали сообразно запаху. Никому и дела не было до того, что они в своих книжках накарябали. Много лет спустя эта оказия обнаружилась. Фабрика солидная, а где находится и сказать-то неловко. Хлопотать пришлось, чтобы благозвучное имя дали. Появились «Бонячки».

Коляска остановилась перед фабрикой. Трёхэтажное краснокирпичное Г-образное здание с ровными рядами окон было со всех сторон облеплено разнообразными пристройками и сарайчиками. Архитектура впечатляла не изысканностью, а масштабом на фоне окружающих домов. Во дворе кипела привычная деловая суета. Гул работающих станков за стенами был еле слышен. Александр Петрович сразу погрузился в привычный мир. Обходил цеха, слушал доклады управляющего и мастеров, перекидывался парой слов с многочисленными работниками. Саша удивлялся тому контрасту, который представляла нынешняя бурлящая фабричная жизнь вчерашней тишине пустой мануфактуры, куда он ходил в Каменке. Хотя сейчас и там всё так же. Затем с удовольствие обедал в здании правления в директорском кабинете, поговорил по телефону с мамой. Вечером гуляли с дедом по саду, разбитому Александром Петровичем у фабрики. Погода стояла тёплая, днём было даже жарко. Служащие мануфактуры тоже не спеша совершали моцион по тенистому парку, ярко украшенному молодой зеленью. День промелькнул незаметно.