– Это гиперлуп, – пояснил Лео, беззаботно улыбаясь.

“Не заметил”, – подумала Долли, выдыхая. Ей было бы неприятно, разгляди он в ней так быстро слабость, но сейчас сил у неё почти не было, и она понимала сама, как мало в ней осталось стойкости.

– Они вырыли здесь тоннель пару лет назад и теперь носятся, сотрясая всё вокруг. Поэтому здесь дешёвая земля. Ты голодная? Тут есть куча всего, я тут целыми днями торчу, – он встал с дивана и подошёл к небольшому холодильнику.

Чтобы заглянуть в него, парню приходилось сгибаться так, словно он разговаривает с ребёнком. Он достал ветчину, сыр и быстро нарезал бутерброды. Лео заметил, как Долли обожглась, а потом спрятала руку, но не подал виду. Ему почему-то стало стыдно за себя, и теперь хотелось заболтать произошедшее, развеять это чем-нибудь новым. Лео было досадно не потому, что он сделал что-то не так, а потому, что ему на самом деле хотелось, чтобы кипяток вылился на клона.

– Ты работаешь с машинами?

– Ага, да, я механик. Я её месяц в порядок приводил, – он кивнул на серебристую машину. В его тоне читалась искренняя гордость своим трудом и любовь к автомобилю, – Даже жаль отдавать её владельцу. Завидую, что тебе её перегонять.

Долли решила рубить с плеча:

– Да мне и не придётся, я не умею.

Лео остолбенел, Долли опустила бутерброд обратно на тарелку, в голове пронеслось: “Вот сейчас самое время бежать”. Она вжалась в кресло, когда Лео подошёл к машине. Он похлопал её по крыше, будто заранее хороня товарища, погладил по кузову, потом вернулся к Долли и умоляюще переспросил:

– Скажи, что ты шутишь.

– Не шучу.

Он схватился за голову и сел на диван. Долли уже немного понимала Лео и видела, что он оттаивает. Она обошла машину, исчезая из поля зрения парня и давая ему время пережить своё “горе”. Долли любовалась гармоничными формами машины. Современные автомобили упрощали до невозможного, стремясь к максимальной обтекаемости, так, что все новые модели становились похожими и скучными. Здесь же, несмотря на очевидную старомодность, глазу было за что зацепиться. Это была именно такая машина, как те, которые Долли привыкла видеть в фотоальбомах в библиотеке, где все книги датировались эрой до Карибского кризиса.

– Ей почти сорок лет! – горестно простонал Лео.

– Так научи меня ею правильно пользоваться, а не хнычь, – Долли открыла дверь и села в машину на водительское кресло.

Лео бросился к ней, протестуя.

– Не здесь! Вылезай, я довезу её до парковки, там хотя бы всего три столба, куда ты сможешь въехать, а тут вообще без шансов.

Долли закатила глаза:

– Рулить-то я умею.

– Да-да, этого было бы достаточно, если бы был автопилот, а это механика, – прошипел он, спихивая Долли на пассажирское кресло.

Долли понимала, что учить её Лео взялся из жалости к машине, а не к ней, но это её не задевало. Его сочувствие, хотя и оказалось бы ей полезно, было бы ей неприятно. Они катались по парковке, переключая передачи с 1 на 2, со 2 на 3 и обратно, пока не стемнело. Более высокую скорость Лео брать не разрешил, потратив несколько часов на обучение девушки трогаться с места. Когда Долли в пятый раз попробовала переключить передачу, не выжав сцепление, Лео от скрежета внутри машины перекосился так, что от бешенства не мог и слова выдавить. Тогда Долли включила магнитолу, и дальше они нарезали круги молча под незнакомые песни.

Ближе к закату Лео разрешил Долли выехать на трассу, пробуя скорости выше. Долли ехала около часа по пустой дороге в одном направлении, сбрасывая скорость только на поворотах, – за всё время ей не встретилась ни одна развилка. Поля сменялись лесами, иногда вдали проскакивали одинокие дома, к которым тянулись тонкие грунтовые дороги. Лео время от времени смотрел на девушку в отражении зеркала заднего вида. Густые тёмные волосы, высокие чётко очерченные скулы, миндалевидные далеко посаженные глаза – почти такие же, как у самого Лео, только у неё карие, а у него – серые. Они были очень похожи.