Настал день П.

Разъяренный Турбовол вырвался из леса на Ярмарочное поле. Стрелок все рассчитал точно. Он заранее подготовил засидку в ветвях большого дуба, растущего на краю леса. Отсюда ему было видно все: поле, городскую стену, столпившихся на стене гостей, ожидающих подвига и свадебных гуляний. И монарха с дочерью. Охотник недобро усмехнулся и наложил на тетиву первую стрелу. Эта стрела должна была догнать зверя на полпути к воротам, заставить развернуться. Она заставила. Только Стрелок надеялся, что стрела вонзится в круп вепря, а она отскочила.

– У тебя что, шкура каменная? – пробормотал себе под нос охотник и наложил на тетиву вторую стрелу.

Ему было необходимо, чтобы зверь задрал голову, посмотрел на него. Для этого нужно было привлечь его внимание, сконцентрировать на себе. Единственным местом, куда можно было попасть, надеясь, что стрела не отскочит, оставался нос. Кабаний пятак будет, пожалуй, больше беличьего глаза. Хотя и расстояние – не двадцать шагов. Стрелок не промахнулся. Турбовол взвизгнул, да так высоко, что столпившиеся на стенах зрители позажимали уши.

– Каменная, да не везде! – довольно произнес Стрелок, вынимая третью стрелу и готовясь к решающему выстрелу.

Расчет был очень тонкий. Поразить вепря в глаз и, пока он бьется в агонии, а зрители боятся выйти за стену, быстренько исчезнуть. Лесными тропами через болота и чащи Стрелок надеялся уйти подальше от дворца и схорониться в глуши.

И вот он, самый ответственный момент. Турбовол перестал мотать головой и поднял налитые кровью глаза на Стрелка, удобно устроившегося в ветвях дуба. Время вдруг замедлилось, стало тягучим, словно кисель. Охотник мог разглядеть свое отражение в глазах жертвы.

– Попался! – стрела сорвалась с тетивы и через два вдоха торчала из правой глазницы гигантского кабана. Зверь заверещал еще истошнее, чем в первый раз и бросился к засидке охотника. Время вернуло свой стремительный бег. Стрелок спешно спускался на землю. Если там, на стене, заподозрят неладное, то конница его настигнет раньше, чем он успеет раствориться в глухих лесах.

Турбовол приближался. Но с каждым скачком движения его замедлялись. Даже бешеная ярость не могла превозмочь надвигающуюся смерть. Вепрь в последнем свирепом прыжке попытался дотянуться до замершего Стрелка. И рухнул к его ногам. Рассчитано все было идеально. Но охотник все-таки заметно побледнел. Он вскинул руку в неприличном жесте, адресованном Его Величеству и несостоявшейся невесте.

На стене жест заметили и оценили.

А Стрелок развернулся и стремительно зашагал в лес.

Чудища появились на третий день. Их было… много. Воевода, помогавший плотникам Фомы сооружать городок-полигон, заметил их первым. Сосчитать их он не успел. И не мудрено, когда на остров из прибрежных кустов лезет такое!

– Отступаем! – только успел крикнуть Воевода, спрыгивая с недостроенной стены и держа топор наперевес.

Плотники, хоть народ и не военный, подчинились команде беспрекословно. К удивлению Воеводы, инструмент они не побросали. Отступали слаженно, неплохо сгруппировавшись для новобранцев. Все-таки, Фома не зря тщательно подбирал парней в свои бригады. Чувствовалась сработанная команда. Образовав два крыла, плотники медленно пятились к холму в центре острова, где уже почти готов был главный терем.

От укрепленной стены или, на худой конец, частокола Фома наотрез отказался. Хоть Воевода и предлагал. Теперь становилось ясно, что зря не настоял. Чудища выходили из болота.

– Держать строй! – подбадривал Воевода неожиданно оказавшийся под его командованием отряд – Не толпиться! Они не полезут!