Как и желал того, стал Иртаин верным спутником отца своего в битвах и в жизни, и в каждой сече на поле боя – всегда был подле отца своего, укрепляя его отвагой своей и доблестью, а также крепостью искусства своего и молитвой. Высоко гордился Абрин сыном своим, и хоть в жизни бывал скромен и тих, под взглядом жены своей, бывало, хвалился и выделял Иртаина, и заслуги его, и подвиги его, и мудрость, от которой учился и он сам. А потому поставил Абрин Иртаина подле себя и многим наделил его, так что, будучи ещё совсем юным, имел эу многих воинов в подчинении своём, и пеших, и конных, и управлял ими разумно и с великой заботой.

И был день, и был бой, когда летел Иртаин над полем боя, и сверкал меч его, и звон от него стоял всюду, тогда же, завидев его, разбегались многие арели. Но вот замешкался один из них, и упал в ноги эу, и сдался ему в плен и молил его о пощаде. Тогда же поднял его Иртаин и поставил за спину свою и продолжал биться, защищая его. Когда же был окончен бой, привёл эу пленного к Седби и спросил его, что делать. Ибо эулиен не берут пленных, и эу не знал, как поступить, и был удивлён и смущён много. Тогда повелел Седби забрать оружие у арели и накормить его, ибо пришёл час отдыха, и между эулиен раздавали еду. Так сотрапезничал арели с воинами эулиен и разделил час трапезы в кругу их. Когда же сделался он сыт и отдохнул, велел Седби вывести арели за предел лагеря своего, вернуть ему оружие его и отпустить с миром. И тотчас исполнил Иртаин всё, как велел Седби, и сделал так. Нет нужды у эулиен в пленных, ибо не обучены они причинять страдания врагам своим и уважают чужую свободу, как свою, хоть уже сколько сотен лет, а люди всё говорят иначе.

И был день, и со смирением предстал Иртаин перед Седби и просил отпустить его на время, дабы он, подобно другим эулиен, отправился к людям и послужил им не только силой своей и верным мечом. И отпустил его Седби, и благословил его, и так отправил к Финиару. И Финиар также благословил Иртаина, ибо пожелал эу пересечь океан и горы и в одиночку добраться до дальних земель, где была великая нужда и многие беды, и так испытать себя и найти служение своё среди смертных. Но пришла к Финиару эу именем И́рлие [Írlie] и просила не отпускать Иртаина одного, если только с ней вместе. Удивлён был эу и Всеспрашиваемый вместе с ним, но спросил Иртаина, пойдёт ли он с Ирлие? И ответил эу: – Пойду. И так отпустил Финиар их вместе, поручив эулиен заботиться друг о друге. Тогда же спросил Иртаин эу, отчего она решила пойти с ним или не отпускать его? И улыбалась ему эу и сказала так: – Я услышала, что ты собрался уходить. И что же я вижу? Я вижу воина, что собрался в поход без щита.

Я не просил ни лат, ни верного щита,

Ни крепкого меча в измученные руки,

Но ты в объятья приняла меня,

И я Надеждою в глазах твоих силён.

Честно блюли завет Финиара Иртаин и Ирлие, заботясь друг о друге и помогая друг другу в тяготах. Был скромнорукий Иртаин сдержан и молчалив, Ирлие же была весела и задорна. Так непохожи и так различны были они, что прежде сторонились друг друга, ибо испытывали терпение друг друга на прочность ежеминутно и часто даже не желали смотреть в сторону другого. Но шло время, и стал Иртаин делать вид, что не желает смотреть в сторону Ирлие, и наигранно утомлённо отводила эу свой взгляд. И был день, когда и вовсе перестали эулиен стесняться смотреть друг на друга, ибо в Свете глаз другого нашли утешение и крепость свою в потаённых улыбках. Когда же была большая часть пути их уже позади, поручили эулиен себя друг другу в ифхёлье и дали друг другу слово, что станут женой и мужем, когда вернутся в Светлый Дом. Мир же подзаконный услышал их и сделал всё, чтобы случилось это не скоро. Так бывает, ибо подзаконный мир суров и вечного счастья не приемлет, как ничего вечного не приемлет в себе. И потому разумно, что подзаконный мир противостоит эулиен. В нём ничто живое не может быть вечным, таковы правила, таков закон. Всё, что становится частью подзаконного мира – живёт и умирает. Эулиен знают это, но я не знаю, чем это всё обернётся. Лишь бы не гибелью Любви!