Его голос дрожал от возбуждения, в нем появились какие-то истеричные нотки. Ах, как он этого желал, и совсем не замечал низменность таких чувств. Поистине, любовь дает сил, бесконечно воодушевляет, но если ты глупец, то все, что тебе остается – это тереть глаза, не выдержав ослепительного сияния.

Двумя днями позже…

Хмурый взгляд был устремлен вдаль. Беспокойные руки то и дело потирали зудящую рану, обработанную какой-то жижей из мешка Луиса, что неминуемо обернется бугристым шрамом, пересекающим лицо. Трудно было сказать, что происходило в это время у Рауля на душе, но эти два дня, что прошли с момента, как Беатрис сбежала, уведя взбешенного Зверя за собой в лесную чащу, из него слова приходилось выдирать клещами. Благо солдаты хорошо знали своего командира, угадывая приказы по одним лишь жестам и коротким, через силу брошенным словам. Признаться честно… в душе юного рыцаря зарождался мрак. Мрак мелко грызущего его сущность стыда, гнева и ущербленной самооценки. Много лет изводящий людей холод вступившей в свои права зимы окутывал землю не только снаружи, но и само сердце изнутри. Безусловно, он получал отказы раньше, проигрывал на дуэлях, но он всегда был к этому готов. Всегда… но не теперь. Икар его амбиций взмыл на космические высоты, задохнувшись в вакууме, оставшись витать в пустоте неопределенности, ничем не отличаясь от прочего космического мусора. Неужели… есть на свете женщина, которую ему не покорить… Неужто есть на свете мужчина, которого ему не победить. Ни силой… ни упорством. Ни одним из тех достоинств и добродетелей, которыми он обладал. Хром был прав, когда отчитывал его за поспешность и самонадеянность, но разве хотел он это видеть? Теперь… получив травму на всю жизнь, что каждый день будет напоминать ему о его позоре… он начинал понимать. И лишь еще ближе сошлись брови, когда он увидел на горизонте неясную тень.

Убежищем беглецам стало небольшое заброшенное поместье на окраине аббатских земель. Будто в насмешку, на самой границе, рядом с небольшим пролеском. Надежно укрытое от ветров, оно было не таким обветшалым, каким могло бы быть, потому, разведя огонь в камине, облюбованном на время зимней спячки летучими мышами, мужчины организовали оборону и стали ждать… Солдаты несли вахту и охотились, Рауль время от времени исследовал окрестности на предмет преследователей и слежки… Луис молился.

Даже когда тень приблизилась, явив свои черты, рыцарь не двинулся с места. Он узнал в звере своего искаженного чудовищными метаморфозами соперника, как позже и Беатрис, сидящую у него на спине в позе, в какой обычно дамы ездили на лошадях. Она выглядела достаточно бодро, гораздо лучше, чем когда они виделись в последний раз, но что-то во всем этом показалось юноше странным.

Вязко переставляя лапы в схваченной льдом грязи, игнорируя возню солдат с их «зубочистками», завидевших опасность, зверь неумолимо приближался к дому ленивой походкой. Ему потребовалось время чтобы взять след, лишь выудив из памяти топографию этих земель и ориентируясь на запах крови, ему удалось сообразить, куда стоит идти, и вот теперь он хотел лишь одного… доставить свою женщину в безопасное место. Уронить подле нее свои кости и кануть в долгожданное забытье, уйдя с головой в звуки ее голоса и нежность прикосновений ее рук. По дороге он умудрялся кое-как восполнять силы сам и отлавливать для Беатрис лисиц, что в изобилии обитали в окрестных лесах, охота в церковных землях была запрещена, потому эти рыжие вертихвостки творили здесь свой бал круглый год. Возможно, он закажет ей шубку из этих шкурок… много их собралось, в лисе не так уж много крови, как хотелось бы, уже не говоря о ее питательных свойствах. Но это было лучше, чем ничего.