По карте, которую начертила Кэтрин, они вышли к Поттерс-Корт – унылым, однообразным зданиям, выстроившимся полукругом вдоль тонкой полоски парка – словно полумесяц.

– Ну и где же тут искать эту Поттерс-лейн? – спросила Кэтрин. От тупика разбегались в разные стороны три узких улочки, но ни на одной из них не было табличек с названием. Они прошли по первой, затем по второй, затем по третьей. Все три были неотличимы друг от друга, с той единственной разницей, что каждая следующая оказывалась еще грязнее и мрачнее предыдущей.

– Прошу прощенья, мэм, – обратился Альфред к женщине, сидевшей на крыльце и курившей какую-то необыкновенно вонючую трубку. На вид ей было лет сто, но на самом деле она наверняка была намного моложе – бедность, как ничто другое, умеет прочертить морщины на лбу и вокруг рта, согнуть в дугу молодое крепкое тело. – Я тут братца своего ищу, Джо – это мы его так зовем, а вообще-то он Джозеф… живет на Поттерс-лейн, пять. Рыжий такой, как огонь, такого не проглядишь. Может, вы нам подскажете – мы хоть на ту улицу попали-то? Уж больно матушка об нем беспокоится.

Где это Элис успела подцепить говор лондонских улиц? Слышала бы ее сейчас миссис Пул! Обычно Элис очень следила за своей речью. Пусть слов в ее лексиконе не всегда хватало, но выговор всегда был великолепный, как и подобает горничной из хорошего дома.

Элис: – Я же родилась и выросла в Лондоне. По-моему, кое-кто об этом иногда забывает. Когда я попала в дом мистера Джекила, то стала слушать, как говорит Энид, и повторять за ней. Мне же не хотелось, чтобы миссис Пул и другие слуги считали меня какой-то уличной бродяжкой!

– Ну да, правильно вы пришли, – сказала женщина. – Третий дом по той стороне – там и номер увидите, с дороги-то его толком не разглядишь. Что ж ваш братец натворил-то такого, что матушка беспокоится?

– Да запил, горюшко наше. И ведь какой был славный малый когда-то! А вот угораздило ж связаться с плохой компанией, – проговорил Альфред, качая головой.

– А вот так оно всегда и бывает, – сказала женщина. – Ну, надеюсь, вы его найдете – ради вашей матушки!

Она снова затянулась, и Кэтрин заметила, что зубы у нее совсем пожелтели от табака.

– Спасибочки вам, мэм, – сказал Альфред. Кэтрин, она же Чарльз, кивнула и сунула ей пенни – тот сразу же исчез в обтрепанном кармане.

И правда, на дверях третьего дома был написан номер 5, хотя его с трудом можно было разглядеть: краска на двери совсем облупилась и отваливалась длинными полосами. На следующем доме номера не было вовсе, но, рассуждая логически, это должен был быть дом номер семь. Он стоял немного поодаль от улицы, а перед ним был крохотный дворик – полоска земли и пожухлой травы. Парадный вход был в тени от соседних домов, окна на первом этаже заколочены. Был и второй этаж, и там уже на окнах висели занавески, но вскарабкаться было не по чему.

– Эта женщина нас не видит? – спросила Кэтрин.

– Вряд ли, – сказала Элис. – Ее от меня загораживает угол дома, значит, и ей меня, скорее всего, не видно. А что? Что вы хотите делать?

– Постой-ка пока на карауле, хотя, если кто-то появится, едва ли ты сможешь что-то сделать. Но тут дела-то на минуту.

Она провозилась значительно дольше минуты и в какой-то момент даже опасалась, как бы шпилька, вставленная в замок, не сломалась пополам. Но вот наконец послышался щелчок. Кэтрин очень надеялась, что старалась не зря, что они пришли по нужному адресу и что номера домов на Поттерс-лейн идут подряд, а не в каком-то другом загадочном порядке – а то ведь в Лондоне иногда и такое случается! А вдруг – мало ли что бывает – вдруг она вообще неправильно запомнила адрес? С чего бы Сьюарду назначать встречу Прендику в таком месте?