Мэри: – Нет уж, спасибо, я предпочитаю Лондон.

Беатриче: – И ты ведь еще не видела Флоренции! Если бы видела, то признала бы, что она красивее всех городов на свете. Я до сих пор помню, как рассвет золотит стены домов…

Жюстина: – Женева тоже очень красивая. У меня сохранились о ней только смутные воспоминания, но я помню высокое синее небо и горы вдалеке.

Диана: – Мэри права, Лондон и только Лондон. Пускай тут водорослями воняет, но это наши водоросли.

Кэтрин: – Не могу представить себе лучшей рекомендации!

Диана: – Это сарказм, да?


К тому времени, как они подъехали к вокзалу Гар-дю-Нор, Мэри впала в состояние летаргии, обычное для путешественников, долго едущих в поезде. Поезд движется совсем не так, как экипаж, – наши читатели наверняка это заметили, если имели возможность сравнить. В экипаже человека то и дело подбрасывает. Походка лошадей, состояние дорог – все это делает движение резким, непредсказуемым: никогда не знаешь, когда колесо провалится в колею или наедет на камень. А поезд катит по рельсам плавно, с одной и той же скоростью. Под стук колес можно даже заснуть, что Диана так наглядно продемонстрировала.

Неожиданно для Мэри Жюстина толкнула ее локтем и сказала:

– Уже подъезжаем.

Мэри выглянула в окно. Теперь был виден уже сам город, во всяком случае, его многоквартирные дома, первые этажи которых занимали магазины. Вид был похож на лондонский, только более французский, хотя она не могла определить, в чем эта французскость заключается. Мэри встряхнула Диану:

– Вставай. Мы уже подъезжаем.

– Ну так скажи, когда подъедем, – ответила Диана, не открывая глаз.

– Ну уж нет, вставай. У меня из-за тебя нога затекла, теперь будет колоть, как булавками. Садись давай, пока я не встала и не сбросила тебя на пол.

Диана села и сонно протерла глаза.

Нога у Мэри мало-помалу стала отходить. И почему так больно от того, что даже серьезного вреда не причиняет? Ощущение было такое, словно ее колют самыми толстыми булавками и необычайно острыми иголками.

Мадам Корбо наклонилась к ней и похлопала ее по колену.

– It est beau, votre fils, madame. Regardez que les cheveux rouges![8]

Мэри улыбнулась и кивнула, хотя понятия не имела, о чем говорит старушка. Так, поясная сумка на ней, большая сумка у Жюстины. И Диана тут. К несчастью.

Жюстина сказала мадам Корбо что-то вежливое и слегка поклонилась. Когда они вышли следом за ней в коридор, а затем на платформу, Диана спросила:

– Что она сказала? Она что-то сказала про меня.

– Сказала, что ты на вид настоящий сорванец, и это правда! – сказала Мэри. – Идем. Нужно выяснить насчет билетов.

Гар-дю-Нор оказался значительно больше, чем Гар Маритим. Пассажиры были повсюду, шагали во всех возможных направлениях одновременно и переговаривались на непонятных языках. И голубей было не меньше, чем людей. Они расхаживали по тротуару, сидели на фонарях и взмывали высоко под своды вокзала, будто в небо.

Мистеру Джастину Фрэнку пришлось подождать, чтобы забрать свой чемодан. Получив его наконец, он повернулся к Мэри и сказал:

– Думаю, нам лучше нанять носильщика, чтобы доставить его на Гар-де-Лест. Я могу донести, мне нетрудно, но идти далеко – по всей… как тут на карте написано – Rue du Faubourg Saint-Denis. Не хочу показывать свою силу. Чаринг-Кросс – другое дело, там мне нужно было только на станцию чемодан втащить. А тут придется идти с ним по центру Парижа, по оживленной улице. Думаю, это будет бросаться в глаза. Но носильщику нужно заплатить.

Мэри кивнула и дала ему пять франков – больше, чем нужно, но ведь мистеру Джастину Фрэнку деньги еще понадобятся на разные расходы.