– Говорят, какие-то важные бумаги украл… переоделся женщиной… глаза разные…

Быстро же тут распространяются слухи. Джо в разговоре не участвовал, и вид у него был обеспокоенный.

Когда они проходили мимо, он мельком взглянул на Кэтрин, заметил Чарли и тогда уже вгляделся в Кэтрин повнимательнее. Чуть не подскочил, когда понял, кто это. Нет, все-таки притворяться Джо совсем не умеет. Она посмотрела ему прямо в лицо, словно хотела сказать: «Да, я вижу, вы меня узнали», отвернулась и дернула Чарли за рукав, будто нетерпеливая старшая сестра. Нужно ведь было и из образа не выйти, и на поезд успеть.

Когда подходили к вокзалу, Кэтрин увидела констебля Гарри: тот стоял у билетной кассы с самым официальным видом, в синем мундире и в каске с серебряной звездой. В их сторону констебль едва взглянул, и Чарли вздохнул с облегчением. Но не успели они далеко отойти, как он окликнул:

– Эй, мисс, вы, часом, не в Лондон направляетесь?

– Да, сэр. Мы с братишкой там служим.

– Ну глядите, будьте осторожны, – сказал он и снова прислонился к стене. – Тут вор бродит. У нас есть основания подозревать, что он утром приехал из Лондона и попытается уехать обратно. Дело ясное – в таком-то маленьком городишке, как Перфлит, его сразу заметят, а в этом вертепе, как говорится, ему самое раздолье!

– Ой, ужас какой! – сказала Кэтрин Монтгомери. – Не дай бог, еще у меня чего-нибудь украдет. Матушка всегда говорит: ты деньги лучше в носовой платок заверни, да в карман, а то вдруг сумочку из рук выхватят.

– Разумная женщина ваша матушка. Ну глядите, если увидите его в поезде, просто скажите начальнику станции или полицейскому. Вы его не пропустите: у него один глаз голубой, а другой зеленый. Надо же, такой приметный, а таким ремеслом занялся. Ну, думаю, от нас не уйдет. Мы сейчас прочесываем вокзал и все дороги. Если только в Карфэксовском лесу заночует – ну что ж, на здоровье – пусть из него там вурдалаки всю кровь высосут! Но рано или поздно мы его поймаем.

– Ой, меня ж теперь кошмары замучают! – Она старательно притворилась испуганной.

– Не бойся, сестренка, я тебя в обиду не дам, – сказал Чарли и успокаивающе сжал ей руку повыше локтя. Она постаралась изобразить благодарность. Он что, забыл, что она повредила эту руку, когда падала из окна Сьюарда? Даже от легкого пожатия было больно.

Но констебль Гарри одобрительно кивнул.

Они уселись на скамейку на платформе и сидели там под бдительным оком констебля, почти не переговариваясь, только изредка жалуясь на жару. Кэтрин так устала, что ей было не до разговоров. Ну и денек выдался!

Через двадцать минут подошел лондонский поезд.

– Вот так вор с разными глазами все-таки утек у Гарри из-под носа, – сказала Кэтрин, уже сидя на диване в гостиной клуба «Афина», рядом с Шерлоком Холмсом. – А потом нам пришлось сесть в омнибус, потому что в этом сиреневом кошмаре я ни один кэб остановить не могла, все проезжали мимо. Кэбы – для джентльменов, вроде мистера Холмса, а служанкам в заплатанных платьях остаются омнибусы! Ей-богу, я уже готова была в анархистки податься…

– Бога ради, не говори этого при миссис Пул, – сказала Мэри. – Ты же знаешь ее преданность королеве.

Миссис Пул: – Вы правы, мисс. Боже, храни королеву! Хотя я все равно не приняла бы заявление мисс Моро всерьез. Иногда в ней есть что-то от Дианы.

Кэтрин: – Попрошу меня не оскорблять, миссис Пул. И я не собираюсь взрывать парламент. Во всяком случае, пока.

– В общем, я все испортила, – продолжала она. – Сьюард меня видел, хотя в лицо, может быть, и не запомнил. Я потеряла мужской костюм, а он стоит не меньше двух гиней, если брать с рук. И ради чего? Я узнала, что в следующий понедельник Сьюард встречается с Прендиком в Сохо, но не узнала зачем. Что такое опять затевает это Общество алхимиков? Вот почему мне придется остаться здесь – только я могу это выяснить. Думаю, все со мной согласятся, что Беатриче шпионить за людьми нельзя: еще отравит кого-нибудь нечаянно. А Диана… ну, в общем, нет и нет. К тому же в конце сентября в Будапеште будет происходить что-то важное, и это связано с Обществом. Эта неделя, с двадцатого по двадцать четвертое, была помечена у Сьюарда в календаре, и там было написано только: «S.A., Будапешт». Опять я не знаю, что это значит. А еще я умираю от голода. Вы уже пили чай?