– Я записался добровольцем на фронт. Через три дня отбываем. Нужно взять с собой сухпаёк и смену чистого белья.

Дина Владимировна еле-еле сделала три шага до ближайшего стула и медленно опустилась. Ее лицо побледнело. В другой ситуации она бы сразу начала причитать и отговаривать. Но сейчас тон Давида, его выражение лица – всё указывало на то, что он принял решение и отговаривать его – пустая затея. Таким же тоном когда-то он сообщил матери, что хочет быть учителем, потом – что женится на Нине.

– Давид… – начала Нина. Но осеклась. Она не знала, что сказать. То ли отговаривать, то ли поддержать его смелый поступок.

Давид сам нарушил молчание:

– Что на ужин? Не ел весь день.

Нина начала накрывать на стол. А Дина Владимировна продолжала сидеть, закрыв лицо руками. Она понимала, что, скорее всего, сына больше не увидит. Давид либо погибнет под пулями, либо умрет от какого-то заболевания типа пневмонии или дизентерии. Он никогда не отличался крепким здоровьем и переболел всем, чем только можно. Умудрялся подхватить грипп даже летом, что уж говорить про холодные и сырые окопы. Из-за слабого здоровья почти всегда был освобождён от физкультуры. Он не мог подтянуться и трёх раз. Как же он будет преодолевать большие расстояния и идти в атаку? А если рукопашка? Он же боится крови! Все эти мысли проносились в голове у бедной матери.

Следующие три дня пролетели быстро. Женщины собрали своего единственного мужчину на войну. Обе понимали, что Давид вряд ли вернётся. Провожать на вокзал его пошли только Нина с Аней. Дину Владимировну сын уговорил остаться дома, она не вынесла бы долгого прощания.

На вокзальной площади было полно народу. Мужчины храбрились, особенно молодые, те, у которых ещё не было жён и детей. Они широко улыбались и громко смеялись, хвастаясь друг перед другом, как будут улюлюкать убегающим от них немцам. Их матери стояли неподалеку. Женщины были встревожены, некоторые не могли сдержать слёз. В тот момент, казалось, мало кто из присутствующих понимал, что происходит, что такое война и как долго она продлится. Сводки с фронта поступали противоречивые. Одни шептались, что немцы уже чуть ли не до Москвы дошли, другие уверяли, что они застряли на границе возле Бреста и никак не могут продвинуться дальше.