. Рост взаимных торговых потоков сдерживало также вступление России (2012 г.) и Казахстана (2015 г.) в ВТО на условиях, существенно понижавших изначально установленный внешний таможенный тариф, что повысило привлекательность на общем рынке ЕАЭС товаров, импортируемых из третьих стран. Взаимную торговлю в рамках ЕАЭС ограничивают и национальные административные (нетарифные) ограничения117.

В докладе ЕЭК «Об основных направлениях интеграции в рамках Евразийского экономического союза», выпущенного в ноябре 2018 г., неустойчивая динамика взаимной торговли объясняется несоблюдением ряда пунктов Договора о ЕЭАС в полном объеме и в установленные сроки118.

Для того чтобы формирование общего торгово-таможенного пространства обернулось долгосрочным экономическим эффектом через масштабы производства и его оптимизацию, необходимо наращивание взаимных инвестиций в рамках совместных проектов, обеспечивающих рост комплементарности экономик стран-партнеров. Это позволит усилить участие собственных технологий в модернизации национальных экономик, расширить межгосударственную кооперацию и на этой основе устойчиво повышать их связанность. Однако взаимные инвестиции невелики, и их объемы подвержены большим конъюнктурным колебаниям. За 2014–2017 гг. объем взаимных прямых инвестиций стран ЕАЭС колебался в пределах 2,1 млрд долл. (2015 г.) и 1,1 млрд долл. (2017 г.), а их доля в общем объеме ПИИ, размещенных в Союзе, – между 13% и 3%119. При этом около 80% взаимных прямых инвестиций приходится на российские компании.

Взаимные инвестиции сдерживаются рядом факторов: свободой взаимной торговли; отсутствием значительных преимуществ относительно друг друга по привлекательным для союзных инвесторов факторам производства; большими транспортно-логистическими издержками; ограниченной рыночной емкостью большинства стран ЕАЭС; валютными и политическими рисками; ограниченным предложением со стороны национальных компаний привлекательных друг для друга технологий для разных отраслей экономики. Преодолеть существующие барьеры возможно посредством широкого создания совместных или наднациональных предприятий. Но деятельность ЕАЭС пока не приводит к динамичному увеличению субъектов интеграционных процессов, дополнению вертикального построения интеграционного процесса горизонтальными каналами взаимодействия субъектов интегрирующегося рынка (компаний, территориальных администраций, некоммерческих организаций и т.д.), разработке и реализации крупных многосторонних проектов. Приоритет отдается национальным программам развития, которые зачастую реализуются с привлечением финансовых ресурсов и технологий третьих стран.

Это подтверждает то, что интеграционный фактор в национальных программных документах (государственных, региональных, отраслевых) учитывается в ограниченной степени. В частности, в Стратегии научно-технологического развития РФ от 1 декабря 2016 г. в разделе «Сотрудничество и интеграция» речь идет о сотрудничестве с иностранными государствами в целом, а сотрудничество и интеграция с партнерами по ЕАЭС даже не упоминаются. В разрабатываемой Стратегии пространственного развития РФ евразийская интеграция также не рассматривается как существенный фактор развития российских регионов. Среди стран ЕАЭС более широко интеграционный фактор учитывается в программных документах Белоруссии. Так, в Национальной стратегии устойчивого социально-экономического развития РБ на период до 2030 г. неоднократно отмечается необходимость сотрудничества со странами ЕАЭС в реализации приоритетных направлений инновационного развития.