– Хорошо, говори дело, – потребовал Генрих.

– Надо подумать, мой государь. Да надейся: что-нибудь светлое придет в голову до вечера.

Между тем караван уходил все дальше на северо-запад, к Штадену. И на всем пути жители селений выходили на дорогу и с удивлением смотрели на диковинных животных, а мальчишки, одолевая страх, бежали следом. Странно было одно: слух о том, что случилось в Мейсене, уже летел впереди каравана, и тому удивлялись все спутники маркграфа. Удивлялись и побаивались: как бы дикие животные не навели страх на немцев на всем пути до Гамбурга и Штадена. Камергер барон Вольф спросил юного маркграфа:

– Ваше высочество, это твоим повелением княжна навела ужас на горожан Мейсена?

– Полно, барон, откуда мне знать, на что способны эти дикие степные великаны?

– Как же тогда княжна осмелилась навести ужас на горожан и на нас?

– Ах, барон, я, как и ты, не знаю нрава россов. Знать, там все женщины таковы, – в раздумье ответил Генрих.

За долгий путь княжна не раз удивляла маркграфа. Ее поступки были непредсказуемы. Во время остановок на отдых, которые длились сутками, эта отроковица одевалась воином, садилась на коня и в сопровождении своих ратников, которых вел телохранитель Родион, мчалась в ближний лес и там искала дичь. Генриху однажды удалось увидеть, как она стреляла из лука. Полет стрелы не всегда был метким, но летела она с такой же силой, как и у бывалого воина. Это и удивляло Генриха. Увы, маркграфу Генриху не доведется увидеть всего того, на что была способна его будущая супруга. Злой рок уже преследовал юного Генриха.

Наконец-то ранним августовским вечером караван достиг Гамбурга, откуда до Штадена оставался всего один день пути. Но Генриху не надо было спешить. В Гамбурге, на его северной окраине высился замок, принадлежащий роду Штаденов, и в нем жила княгиня Ода, мать Вартеслава, любимая тетушка Генриха. В замке уже знали о приближении каравана. И у городских ворот князя Вартеслава встретил слуга его матери.

– Ваша светлость, матушка княгиня изошлась от ожидания и боится, что вы проедете в Штаден, – сказал слуга.

– Вот уж напрасно боится. Мы никак не могли миновать наш дом. Но что-нибудь случилось? Я вижу, ты в смятении.

– Да, ваша светлость. Утром прибыл в Гамбург сам император, и он настаивает, чтобы маркграф Штаденский и его невеста заехали в замок.

– Странно. Но чем вызвано такое любопытство государя к чете помолвленных? – спросил Вартеслав.

– Того не знаю, ваша светлость, – ответил слуга.

Князь Вартеслав не мог не уведомить Генриха об императоре. Он подъехал к дормезу маркграфа, сошел с коня, нырнул внутрь экипажа.

– Слушай, братец, тут такая препона, – начал Вартеслав, – в наш замок пожаловал государь, который желает увидеть тебя и Евпраксу. Что ты на это скажешь?

Генрих был озадачен. Что-то побудило его вспомнить события в Мейсене. И ему показалось, что досмотр достояния Евпраксии там пытались провести не случайно. И первое, что пришло в голову маркграфу, – это отказаться от посещения замка и продолжать путь в Штаден. И Генрих сказал Вартеславу:

– Я не хочу видеть Рыжебородого. И мой батюшка одобрил бы сей шаг.

– Ты прав, я тоже одобряю, но как примет это моя мать. Не будет ли это вам с Евпраксой в ущерб? Может, покажетесь. Помнишь, как уезжали, она наказывала заехать в нам. А Рыжебородый… Да что он нам!

– Я помню наказ тетушки. И не буду огорчать ее, – согласился Генрих.

– Вот и славно, – обрадовался Вартеслав, но посоветовал: – Только отправь, пожалуйста, караван в Штаден. – И засмеялся: – А то горожан верблюды перепугают. Да надо сказать обо всем княжне.