Олег поманил к себе Коротилова и сместился на кухню, чтобы тот смог пройти к трупу. Мужчина кивнул, сделал шаг-другой и остановился, едва только увидел покойника.

– Это не я!

– А кто?

– Не знаю.

– И Митю ты не видел?

– Митю видел. «Уазик» стоял. А сейчас «Лендровер». Ваш?

– Митя мог убить? – резко спросил Олег.

– Евгения Артемовича?!.. Не знаю!.. Он его очень уважал, Артемыча. Артемыч ему хорошо платил, там у нас электрозабойник через раз работает, так Митя по старинке, кувалдой, с одного удара. И спокойно так, как будто бутылку откупоривал. Невысокий такой, худенький, откуда сила?

– А ножом как у него получается?

– Ну и ножом без проблем… Но Артемыч мужик здоровый, как его ножом взять?

– А если внезапно?

– Ну, внезапно можно.

– Где этот Митя живет?

– На скотобойне, у него там бытовка теплая. Он же там и за сторожа…

– Хорошо, спрошу по-другому, откуда он родом, откуда приехал?

– Откуда-то из деревни!

– Из какой деревни?

– Да не говорил он…

– Ничего не говорил?

– Да нет, он вообще молчун, нелюдимый.

– Вспоминай, Александр Степанович, вспоминай! – угрожающе нахмурился Олег.

– Ну-у… – Коротилов с опаской глянул на нож. – Разговорились как-то про рыбалку, он сказал, что у них там на Песочке форель водится. Песочка – река такая, по сто пятой трассе идти… Все, больше ничего не знаю!

– «Уазик» у Мити, говоришь?

– Старый, армейский, он его из хлама собрал. Там этого хлама много, сказал.

– Где много хлама?

– Не сказал.

– Номер машины знаешь?

– Как не знать?

– А фамилия этого Мити?

– Поспелов Дмитрий Васильевич. Он сейчас на бойне, позвонить можно. – Коротилов хлопнул себя по карману.

– Позвони, – кивнул Олег, с сомнением глядя на него.

Предчувствие не обмануло, дозвониться до Поспелова не удалось, телефон оказался заблокированным. Возможно, абонент избавился от мобильника, чтобы полиция не смогла выйти на него. Если так, то Митя уже в бегах. Да и в любом случае искать его на скотобойне опасно. Скорее, там найдут самого Олега. К Инге нужно ехать, брать в охапку и везти в полицию. Гайтаров мертв, бояться его нечего, и она может рассказать всю правду о нем. Это реальный шанс на спасение.

Ноги сильные, тело мощное, не гнется, но дуб тоже не падает после первых ударов топором. Митя блаженно улыбался, вспоминая, как держал босса за его бычью шею, как тот упирался, не желая умирать, а он бил, бил. Наконец Артемыч согнулся, опустив руки, изо рта хлынула кровь, глаза закатились. Ноги ослабли, тело завалилось на бок. Миг между прошлым и будущим называется жизнь. А миг между был человек и нет его – это смерть. И нет ничего прекраснее, чем этот миг в жизни жертвы.

Всякий раз, убивая, Митя испытывал дикий прилив энергии. Как будто душа убитого врывалась в него, бальзамом растекаясь по крови, по мышцам, а сознание кричало от восторга. Может, он вампир по жизни, только питается не кровью, а энергией умирающих тел. А может, он сам дьявол! Или как минимум волк-оборотень высшего уровня посвящения.

Каждый раз, убивая кого-то, Митя возносил себя на самый верх мироздания, ощущая высшей силой, но эйфория обычно длилась недолго. Кровавые воспоминания быстро теряли свою яркость, внутренняя дрожь спадала, со временем наступала депрессия, возникало чувство жалости к жертве, порой, даже раскаяние накатывало, а иногда и слезы на глаза. Убивать – большой грех, Митя это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Такие охоты устраивал, столько крови у него на руках…

Эйфория обычно спадала быстро, но уже третий час, как Гайтарова нет, а настроение все еще на высоте. Возможно, это головокружение от успеха: Митя спокойно ушел из города, машина на ходу, двигатель работает без перебоев, ментов на хвосте нет, печалиться не о чем. Есть ощущение, что адреналин закончится не скоро.