– Здравствуйте, – едва заметила стойку регистрации, Олеся побежала туда. – Подскажите, пожалуйста, в какой палате находится Глеб Фролов?

– А вы кем ему приходитесь? Посещения разрешены только для родственников.

– Внучка.

– Документы с собой?

– Да, конечно.

Регистратор отсканировала паспортные данные, после чего попросила проходившего мимо санитара нас проводить. Когда поднялись на нужный этаж, Анна с напарником остались сторожить вход у лестничного пролёта, а мы вчетвером направились прямиком к палате.

– Тут триста первая палата, а нам нужна триста двадцатая.

– В эту сторону, – подзываю девчонок.

Мы прошли вдоль коридора и оказались напротив крайней палаты. К слову, выделить её среди остальных было проще простого: словно два сигнальных огня, по обе стороны дверь внутрь охраняли два рослых мужика.

– Дедушка тут?

– Да. Палата триста двадцать. Нам точно сюда.

Олеся пыталась пройти, но парочка её остановила:

– Сюда нельзя.

– Что? Почему это?

– У нас приказ никого не впускать.

– В палате находится наш дедушка, и мы имеем право его навестить!

– Пропустите!

Она вновь попыталась проскочить, но на этот раз была грубо отброшена. Благодаря рефлексам, я успел подхватить сестру. Меня взбесила выходка охранника. Я собирался отвести девчонок чуть подальше и разобраться лично, но вдруг дверь открылась изнутри и показался парень в дорогом костюме с зализанными волосами. Он всего на секунду взглянул на нас, после чего обратился к тем двоим:

– Что за шум? Какого чёрта здесь происходит?

– Ничего такого, – замямлил один из бугаёв. – Просто эти люди… Они пытались пробраться внутрь, но мы, как вы и велели, никого не впустили.

– И? Похвалы от меня ждёте?! Это ваша работа, за которую вы деньги получаете! Нашли чем хвастаться! Может, ещё премию выписать за отличную службу?! – парень вновь обратил взор на нас. Даже мне, человеку в теле монстра, его глаза показались какими-то дикими. – Попрошу по-хорошему только один раз – уходите отсюда. Дедушке нужны покой и тишина. Посетителям к нему нельзя.

– Но ты ведь сам только что оттуда вышел! – голос Олеси прозвучал выше. Она никогда не могла спокойно смотреть на то, когда с кем-то поступают несправедливо, а сейчас это происходило с ней самой. Естественно, подобное отношение было ей не по нраву.

– Мне к нему можно. Как-никак, я – его прямой наследник.

– Значит и нам! Мы тоже его родственники! Но тебе и самому это известно, не так ли, брат?

– Брат? – нахмурив брови, я посмотрел сначала на Олесю, а затем на напыщенного индюка в дверях.

– Не называй меня так! Не хочу даже связывать себя с какими-то дворнягами! Возвращайтесь туда, откуда выползли, а к деду вас никто не пропустит.

– Почему? – не обращая внимания на издёвки, спросила сестра. – Врачи сказали, что он больше не в критическом состоянии и уже очнулся. Значит мы имеем право его видеть!

– Ничего подобного. Выход деда из комы не означает, что из его палаты можно сделать проходной двор, – парень достал из внутреннего кармана расчёску и вновь зализал волосы. – У него в крови нашли токсины. Очевидно, что кто-то из его ближайшего окружения мог подмешать отраву. Ты ведь жила в особняке дедушки вместе с ним, не так ли? Подозреваю, виновником вполне можешь быть ты. Что, не удалось прикончить с первого раза, так пришла, чтобы закончить начатое, пока он беспомощен?

– Бред какой-то! Это точно не я!

– Тебе не кажется странным, что отравление случилось сразу же после того, как у него объявились так называемые «внучки»? Стоило ему взять небольшой отпуск для того, чтобы провести время с бедными родственничками, как вдруг происходит отравление. Если бы не сегодняшний случай, то об отраве так никто бы и не узнал до самой его смерти! Ты на это рассчитывала?!