– Моя сестра до конца не понимает ценность такого подарка.

– Нет, – Кон Рерик посмотрел на него твердым взглядом. – Важно, что именно ты знаешь его цену.

– Да, – Тодаш был мрачен, – знаю. И чувствую.

– Оставим это. Как она?

– Теперь всё в порядке, кон Рерик. Все очень любят её, и десять лет, которые есть у неё, бесценны. Это дар.

Кон Рерик задумался, глядя в стекло. В нем отражались их синие глаза.

– Я вызвал тебя для того, чтобы объяснить, что за времена наступают впереди. Как мы стремимся укрепить нашу веру и спасти человечество.

Тодаш внимательно смотрел на него. Он стоял, расставив ноги и сложив руки за спиной. Он отличался от Кон Рерика выправкой и цепким взглядом. Его глаза, несмотря на синий цвет, были более живыми. Черные волосы были выстрижены четкой площадкой, а виски выбриты. Его униформа не была одеждой служителей церкви. Очень отличалась на фоне белой одежды Кон Рерика. Военные ботинки, уже старые и потасканные, которые были аккуратно вычищены и блестели. Видимо, как старый талисман, были дороги и неизменны.

– Нам не победить смерть, – сказал Кон Рерик. – Мы не сможем это сделать, нарушив равновесие. Мы можем лишь обмануть себя, настаивая на таком открытии. Это лишь розыгрыш от Него.

Кон Рерик многозначительно показал пальцем вверх и усмехнулся.

– Но мы, получив эту пощечину от Бога, обращаемся к знанию. К спасению тех, кто достоин ещё пожить на этой планете.

Тодаш пока не понимал сути, но промолчал.

– Я понимаю, ты не можешь сейчас обсудить это со мной. Но я верю, в тебе есть понимание, что важно именно самое простое в этой жизни. Любовь. Да, именно любовь к ближнему делает возможным появление такого дара, как G.A.N.Z.A. Вера в исцеление и спасение любимого человека. А мы смотрим на это в большем масштабе, в спасении всего человечества. От грязи, алчности, борьбы за самые простые ресурсы, войны и национализма. Мы хотим объединить всех. Сделать мир лучше.

Кон Рерик начал прохаживаться, складывая молитвенно руки. Тодаш повернулся к нему от окна и внимательно слушал.

– Но как бы мы ни бились, и чтобы мы ни вкладывали в исследования, нам не сдвинуться с места. Мы теряем нить сущности открытия. Вся технология и возможности исчерпываются с каждым разом в синтезировании плазмы. Это бич и проблема. Процесс дальнейшей интеграции G.A.N.Z.A. будет снижаться, и каждый раз смертность будет расти.

– Разве это не ошибка? – спросил Тодаш.

– Нет, – покачал головой Кон Рерик. – Я не буду объяснять, насколько секретна данная информация. Но понимать, что за этим следует, – очень просто. Всё, что мы делаем, настроено на сохранение G.A.N.Z.A., её свойств и целей на благо всего Человечества. И то, как её воруют и используют эти еретики, – неприемлемые факты. И мы любыми силами защищаем это право нести свет G.A.N.Z.A. Но мы теряем её. Теряем способность развиваться, идти к тому, что действительно позволяет победить смерть. Дать надежду человеку, а не лишь почувствовать, как мы близки к истинному открытию. Синдикат наверняка также столкнулся с этой проблемой. Всё, что было создано доктором Прайсом и обосновано в исследовании, обладает одним изъяном. Оно не даёт продвинуться дальше. Расширить возможности. Воскресить в умирающем теле жизнь на десятки лет. Мы лишь научились внедрять сокращение, установить ограничения, но сломать барьер и выйти вверх не можем. Нам не хватает только одного шага. И знать, в чем причина, – может только он.

– Это было ясно с самого начала? – спросил Тодаш. – Почему он скрыл это?

Кон Рерик вдохнул и поднял голову вверх, словно хотел что-то увидеть.