– Выходи. И не дури, парень. Сосчитай до 30 и сними тогда мешок. Оставь себе в подарок.

Кат вылез из машины на ощупь. Дверца хлопнула и шум мотора быстро удалился. Выждав положенное время, он сдернул мешок с головы, и первое, что увидел, были разводы смога на темном небе. Дождь уже не шёл. Нащупав в кармане браслет, он достал его. Так и стоял на пустынной улице, держа в одной руке чёрный мешок, в другой – браслет, единственную надежду на спасение своей дочери.

– В вашей жизни было когда-нибудь счастье, святой отец?

– Оно и сейчас есть. В молитве Господу. В благодати его.

– Это был не риторический вопрос. Я хотел услышать ваш мирской ответ. Был ли у вас праздник в жизни? Что это для вас? Смех детей? Радость подарка? Общение со своей семьёй?

Священник склонил голову и подумал:

– Это радость встречать каждый день, зная, что будешь нести слово Господне.

Высокий худой ксенон посмотрел на него своими синими глазами, оглядев с головы до пят, и опять повернулся к окну, сложив руки за спиной.

– Вы искренни?

– Конечно! Ведь это вера!

– Именно она привела вас сюда?

– И не только, – священник смотрел на его спину. – Просьбы прихожан. А что для вас, праздник?

Ксенон смотрел вдаль, сверху опуская взгляд на тёмный город. Они стояли в кабинете с панорамными стеклами на верхних этажах огромного стеклянного небоскреба и словно парили в небе, ведя беседу вровень с серыми облаками.

– Праздник для нас – это видеть возвращение к жизни тех, кто достоин получить её снова.

– Решать подобное может только Господь.

– Уверяю вас, сейчас мы можем не спрашивать у него позволения. Но ведь Его именем можно вдохновить на многое. Правда?

Священник нахмурился.

– Вы видели Бога? – спросил ксенон.

– Нет, – ответил пожилой мужчина. – Но это не важно. Главное – верить. Он есть.

– Вы говорите о вере, которая подкреплена только книгой, написанной очень давно.

Ксенон отошел от окна. В огромной комнате с ультрасовременным технологическим дизайном одна из внутренних стен была оформлена, как лунная поверхность, где за стеклом сияли в вакууме живые отблески звезд.

Он остановился перед стеклом так, что его дыхание касалось идеально гладкой поверхности, и смотрел на звезды. Его лицо было невозмутимо.

– Я верю в тех, кого ежедневно вижу со слезами радости. Обнимающих своих родных. Любящих жизнь.

Священник покивал и сказал:

– Вы делаете благое дело. Но кто убедит в искренности ваших намерений?

– Вы несёте людям слово и укрепляете их веру. Даете надежду и направляете на путь, который считаете правильным. Берёте за это меньше и именно поэтому – это можно считать искренностью?

– Но вы же не отрицаете, что Он есть?

– Зачем? Потому что Он дал свободу воли? В остальном, нам всё равно.

Священник аккуратной поступью подошел к ксенону и стал немного сбоку и сзади. Они вдвоем смотрели на темноту с россыпью звезд. Пространственный эффект Млечного пути был потрясающим. Он заполнял всю стену, от потолка до пола. Созвездия и туманности мерцали величественным светом и среди них отражались две фигуры.

– Вы сказали о Боге так, как мог бы утверждать только человек, понимающий суть вещей. Для всего остального есть утверждение, что пути его неисповедимы.

– Оставьте проповедь, святой отец. В этом только уважение к вашему занятию и ничего больше. Мне незачем говорить вам о Боге и противопоставлять. Мы служим своей Церкви. Отрицать её значение бессмысленно. Да, мы молоды и не можем похвастаться тысячелетиями пути. Но мы уже есть, и этого не отменить. А утверждать, что её влияние ничего не значит, просто глупо. Насколько вы можете признать факт существования нашей веры – ваше личное дело. Но вы – образованный человек и прекрасно понимаете, что в истории было немало примеров зарождения чего-то нового, в чём святая церковь видела угрозу для себя. Поверьте, нам действительно всё равно. На Земле достаточно религий и без нашего участия. Мы оберегаем лишь то, во что верим сами и не собираемся убеждать в этом других. Люди сами приходят к нам. Так же, как и вы, например.