Оба вида оказались опасны по-своему.

Попадая в легкие, AS‐1 почти всегда оказывалась смертоносной. AS‐2 стала противоположностью AS‐1. Безобидная для здоровья частица, которая самопроизвольно эволюционировала в сердце лаборатории «Лесной пожар», могла задерживаться в верхних слоях атмосферы, превращая пластмассу в пыль, – событие, которое отбросило развитие космической программы США на несколько десятилетий назад. Образцы AS‐2 попали в свободный доступ к ученым всех стран, но, невзирая на попытки, других подвидов штамма «Андромеды» – натуральных или искусственных – обнаружено не было.

В тот день Стерн получил неожиданный телефонный звонок. Он поступил не от агентов, следящих за Китайским национальным космическим управлением, не от шпионов, расследующих вспышки заболеваний на планете, не от секретной базы под кукурузным полем в Неваде.

Звонок был от «Вечной бдительности».

Сидя в своем кабинете на авиабазе Петерсон, Стерн с легкой досадой отреагировал на экстренное сообщение полковника Хоппер. И хотя ложные тревоги, по обыкновению, устранялись инстанцией ниже, так и не доходя до его ушей, генерал не терял надежду на возможную ошибку.

Свернув неуместную заставку котят с радугой изо рта (подарок младшей дочери), генерал принял пересылаемые Хоппер данные. Как только на экране появились изображения аномалии, Стерн откинулся на спинку стула, скрестил пальцы на животе и разочарованно закрыл глаза.

– Полковник Хоппер. Что это?

– Есть одна теория…

– У вас есть теория. Я опаздываю на обед, полковник. После повышения у меня и десять минут свободных едва найдется. Вы тратите мое время, которое могло быть занято беконом, салатом и сэндвичем с помидорами.

– Сэр, вы заметили траекторию?

– Я вижу неподвижный объект среди джунглей. Нет здесь никакой траектории.

– Десятого апреля этого года китайская космическая станция «Тяньгун‐1» сошла с орбиты и подверглась разрушению. Видимая нами аномалия расположена на экваторе, прямо на траектории обломков. Как вы, вероятно, помните, инцидент носил кодовое название «Небесный дворец».

Генерал Стерн резко выпрямился.

– Мы не можем знать, с чем экспериментировали китайцы на этой космической станции, – добавила Хоппер.

– Но мы догадываемся, не так ли? – Стерн глянул на экран.

Нынешняя проблема превысила значимость обеда. Речь шла не только о защите нации, но и о защите человечества в целом.

Губы генерала зашевелились, но спустя миг рот сомкнулся.

– Отличная работа, полковник. Мы займемся полученной информацией. Не могу поверить, что говорю это… но… Объявляю тревогу. «Лесной пожар» снова в игре.

Мало кому известно, что с начала войны во Вьетнаме специалисты по человеческим ресурсам самостоятельно не планировали и не осуществляли крупных военных программ для Соединенных Штатов Америки. Каждая операция, от одноэлементных перевозок до координации действий, частично создавалась компьютером под эгидой сложного набора алгоритмов, известных как автоматизированная логистика и анализ решений (ALDA).

В связи с этим реагирование на «Андромеду» ничем не отличалось от любых других сложных военных мер.

Опираясь на исходные данные генерала, ALDA активировала суперкомпьютерный кластер «Першерон», расположенный в глубинах исследовательских лабораторий ВВС под авиабазой Райт-Паттерсон в западном Огайо. Отклоняя или временно приостанавливая тысячи вычислительных потоков с более низким приоритетом, ALDA подключилась к постоянно обновляемому набору данных о персонале и ресурсах и спустя пятнадцать минут подготовила полную выгрузку.

Тем не менее, даже с беспрецедентным уровнем вычислительной мощности и данных, ALDA всегда следовала разумному принципу «80/20». То есть 80 процентов алгоритма зависело от решения компьютера, но 20 – от человеческого здравого смысла и интуиции.