Поскольку последнее в настоящее время более всего актуально для России, то понятно, что формирование новой политэкономии, в своих основах и содержании должно по существу соответствовать переживаемому времени именно Россией, чем любой другой страной, тем более, могущей представлять собой цитадель англосаксонской идеологии как фактически официальной идеологии мировой олигархической элиты, стремящейся сегодня к абсолютной планетарной власти. То есть в основе формирования новой политэкономии должны лежать российские корни и многонациональный менталитет народов нашей страны, представленный в первую очередь русской духовной культурой и православием, как подчеркивают это многие наши национально-ориентированные ученые-экономисты (С.Ю.Глазьев, В.С.Катасонов и др.) и вообще специалисты гуманитарного профиля (А.И.Фурсов, Н.А.Нарочницкая и др.).

В то же время, говоря о необходимости большего внимания к отечественным корням формирования современной политэкономии, мы не можем забывать и огромный вклад зарубежных экономистов в это дело. Можно по этому поводу вспомнить работы ордолибералов, в частности, В. Ойкена, который видел абсолютное препятствие в построении социально ориентированного общества в проявлении монополизации, как в системе экономических отношений – экономической власти, так и административных – административной власти.

О сущности методологических некорректностей марксистской политэкономии. Что касается первой из них, подчеркнутых нами выше, мы имели в виду то, что К. Маркс подразумевал в отношении источника прибавочной стоимости лишь труд наемного работника, а у нас в неравновесной трактовке возникновения прибыли показано, что источником прибыли является такой комплексный показатель, как общественный интеллект (разум, иначе говоря), носителями которого являются непосредственные участники общественного производства в лице научно-технической, управленческой, творческой интеллигенции, предпринимательства, квалифицированного наемного персонала, которые своей целесообразной деятельностью и обеспечивают образование прибыли в экономике72.

По второй из отмеченных некорректностей мы имеем в виду то обстоятельство, что К. Маркс идеологически интерпретирует понятие стоимости, как воплощенные в товаре общественно необходимые затраты труда (ОНЗТ), тем самым, как-бы, опосредованно придавая этому понятию, то есть стоимости, характер некоей субстанции, определяющей поведение людей, в данном случае – обладателей способности к труду, в том числе и в сфере классовых отношений в обществе. Мы же, напротив, не придаем этому понятию характер какой-то независимой от форм своего представления субстанции, довлеющей действиями экономических субъектов, делающей их зависимыми от нее. Наоборот, мы говорим, что стоимость – это нечто производное от форм своего представления на различных этапах воспроизводства товара. Тем самым, уже при формулировке и обосновании данного понятия освобождаемся от идеологической подоплеки, лежащей в основе марксового толкования. Таким образом, если у К. Маркса понятие стоимости формулируется как, овеществленный в товаре общественный труд, то у нас стоимость определяется как денежный субстрат форм проявления производственных отношений73.

Относительно третьей из отмеченных нами некорректностей опять-таки по поводу закона стоимости мы не можем согласиться с его марксистской трактовкой и считаем серьезным недостатком разную интерпретацию К. Марксом закона стоимости для рентных и нерентных отраслей экономики, что можно показать с помощью неравновесных моделей экономики как на рис. 2.1, по которым видно, что у Маркса рыночная цена в нерентных отраслях, как денежное выражение стоимости, тяготеет к среднеотраслевой цене производства