. Правдива эта история или нет, но она указывает на тот факт, что сосуществовали противоположные представления о евнухах: их могли идеализировать как верных слуг, но и демонизировать как вероломных предателей[424]. Последняя характеристика может быть крайностью, но очевидно, что придворные евнухи могли преследовать и свои собственные цели. Драматичный пример этого – случай араба Самоны, главного евнуха византийского императора Льва VI (886–912), который попытался покинуть империю и убежать на родину[425]. Даже у Геродота есть пример евнуха, который заботится о своих собственных интересах, ухватившись за возможность сбежать с сокровищами[426]. Пример из эллинистического времени представляет Филетер, которому Лисимах доверил Пергам и свою сокровищницу, но он продолжал создавать базу для собственной власти[427]. Несмотря на то, что Аялон настаивал на преданности придворных евнухов, чтобы объяснить их значение, он понимал, что действия некоторых исламских евнухов не подтверждают такой вывод[428]. Однако он предпочитал считать, что нарушение преданности происходило редко.

Как указывает Ксенофонт, важным фактором предполагаемой преданности евнухов было то, что у них не было собственных жен, любовниц или детей. Историки отмечали еще один элемент, способствующий социальной изоляции придворных евнухов: они были рабами или слугами иноземного происхождения[429]. Это наиболее очевидно для исламских придворных евнухов, особенно в Османской империи. Поскольку Пророк запретил кастрацию, единственным возможным источником поставки евнухов стали немусульманские земли. Яснее всего это видно по использованию османскими султанами черных евнухов, получивших дурную славу из-за ориенталистских картин гарема, которые способствовали формированию образа евнуха в представлении широких масс[430]. Менее известно то, что при османском дворе использовались и белые евнухи[431]. Казус Османской империи иллюстрирует тот общий момент, что в исламских государствах придворные евнухи, как правило, были этническими чужаками[432]. Учитывая важность получения иноземных евнухов, Аялон отмечает, что они не могли иметь своих собственных семей (таким образом, их преданность не разделялась) и не могли создать свою собственную династию[433]. Точно так же и в поздней Римской империи существовало отвращение к кастрации собственных граждан, но допускалось, чтобы иностранцы выполняли роль придворного евнуха. Константин I (306–337) постановил, что евнухов не должно создавать в Римской империи, а Лев I (457–474) позже определил единственный допустимый источник евнухов – импорт кастрированных варваров[434]. В IV веке римский грамматик Элий Донат утверждал, что на Востоке евнухи происходили из Армении, а в VI веке Прокопий Кесарийский заявлял, что во время правления Юстиниана I большинство евнухов при императорском дворе в Константинополе происходили из Абасгии на восточном берегу Черного моря[435]. Евнухи-иностранцы встречались и при китайском дворе. Цай отмечает, что при династии Мин они поставлялись из Вьетнама и Кореи, и отмечает, что существовали «веские причины для назначения евнухов из других рас и племен на должности, заслуживающие доверия, так как одной из главных забот императора была безопасность императорской династии. Лучшим способом сберечь ее и сохранить придворную тайну было использование евнухов иностранного происхождения»[436]. На первый взгляд кажется, что правители ценили придворных евнухов из иностранцев, поскольку это обстоятельство усиливало их социальную изоляцию и, следовательно, их преданность. Однако не каждая империя, в которой были придворные евнухи, использовала исключительно иностранцев. В Китае кастрированные чужеземцы, вероятно, служили при дворе, но евнухов было много и внутри страны