Под душем понимаю, что мои мысли пусты, только вода течёт по телу. Вытираюсь и вспоминаю о сообщениях, которые остались без ответа. Прохожу к кровати и смотрю, что появились ещё несколько новых.

Влад писал о том, что Москва приобретает для него новый вектор развития. Работа найдена и всё идет своим чередом. Осталось только переехать в свою квартиру и обустроить её. Я был рад за него, искренне. Он был для меня тем человеком, за которого я радовался как за себя. Единственный в своём роде человек, носивший в моём кругу звание настоящего друга. Сколько мы с ним пережили, не рассказать. Даже его размолвка с тренером в виде ухода в другую команду, с последующим уходом со школы, не могла повлиять на нашу дружбу, хоть и я часто вспоминал о нём, сидя теперь уже в одиночке за партой. И пусть, наш юношеский мозг не впитал большинство того, что наполняет его сейчас, уже тогда он закладывал основы дружбы в таком раннем возрасте, которая по сей день отражается в виде звонков и сообщений. И пусть, они стали чуть реже, имея за собой мотивы личной жизни, а в его случае я бы уже мог сказать, семейной жизни, но мы были до сих пор на проводе, без резона оборвать данную связь. Ответив ему, я перешёл к другому диалогу.

Тамара спрашивала меня, как я долетел ли я и всё ли в порядке со мной. Она рано легла спать и не смогла мне набрать по прилёту. Впрочем, кроме сна у неё были и другие, весомые причины, не писать в это время суток, я это понимал без упрёка в её адрес.

Сергей и Ваня прислали одну и ту же запись с разницей в пятнадцать минут. Ожидая мою реакцию на их сообщение, но всё, что я мог выжать из себя сейчас, были жидкие смайлики, выдающие мой смех на их посыл.

На десерт оставалась Лина. В сообщение говорилось о том, что её сон был прекрасен как цветущие магнолии, но мал и то, что она уже переместилась из теплоты кровати в холодный как медицинские инструменты институт. Сообщив при этом мне, что когда узнает от преподавателей, во сколько закончатся пары, она сразу мне сообщит. Прося при этом, чтобы, как только я встал, сразу написал ей. Сказано, сделано. Отправляю ей свои действия и жду дальнейших указаний.

Ответив всем, кому надо и сидя при этом в полотенце, я напрочь забыл про воду. Вот что с тобой может уход от дел. Однако сухость даёт о себе знать и провоцирует на спуск вниз к источнику. Блокирую телефон, надевая штаны и, спускаюсь вниз. В холле меня встречает женщина лет пятидесяти с внучкой, которым я любезно желаю доброго утра и приятного аппетита, после чего удаляюсь к кулеру. Блять, ну надо же. Стакан с собой не взял. Осматриваю кухню и ловлю взглядом посуду. Они видят моё замешательство и, поворачиваясь к ним, интересуюсь, можно ли брать её. Они одобрительно кивают, и я подхожу за ней. Взяв стакан, я с хладнокровием прохлады воды, наливаю его до краёв. Залпом выпиваю, и с явным подозрением прошедшего кутежа, женщина смотрит на меня. Ошибочка. Чувствую её взгляд спиной и понимаю ход её мыслей. Осушаю уже второй стакан и ухожу с ним, взяв и тарелку в свой номер.

Водный баланс пополнен и, разбирая сумку, нахожу пакетик каши и чая. Для полноты картины не хватает круассана или фрукта, но не беда. Завариваю «пятиминутку» и черный байховый чай. Пока жду готовности, смотрю по карте как добраться до Смоленского кладбища. Нахожу нужный мне маршрут и запоминаю номер автобуса. В прошлый раз я добирался на метро и, это оказалось весьма неудобно, поэтому надо было найти альтернативный вариант. Обрадовавшись тому, что идти до остановки было всего ничего, оставалось только покушать и выдвигаться в путь.