– А тебе хотелось править?

– Нет, но никто и не спрашивал. У меня было больше нужных способностей, чем у других, вот и пришлось. Как видишь, преемника у меня до сих пор нет, хотя и пора бы. Надеюсь привлечь к этому делу Лардану, но она больно много о себе думает, а надо бы о других. Посмотрим.

Представив, что Лардана станет магистром, Эни невольно поежилась. Она была уверена, что та бы выбросила ее с Тоа-Дина в мгновение ока.

Извилистая тропа неожиданно свернула в сторону, и они стали огибать гору. Вскоре появилась лестница, ведущая вверх. Взойдя по ней, Эни и Архела оказались на ровной площадке с балюстрадой. Архела облокотилась на нее и поманила Эни пальцем. Подойдя, Эни увидела внизу довольно большое пространство, на котором собралось с десяток эвендинов. В руках у них были музыкальные инструменты – виелы и арфы, один держал магадис.

– Они будут играть? – заволновалась Эни.

– Конечно. А ты думала, они решили просто выгулять инструменты?

Архела помахала рукой, привлекая внимание. Эвендины внизу заметили ее и принялись пробегать пальцами по струнам, настраивая инструменты. Горное эхо разнесло вокруг мелодичные трели.

– Я редко такое здесь позволяю, – сказала Архела. – Слишком громко. Но сегодня немного послушаем. Только слушай внимательно, всем своим существом. Не пытайся запомнить мелодию, разобраться в звучании разных инструментов. Просто растворяйся в музыке. Поняла?

– Думаю, да.

В одиночестве играя на виеле, просто потому, что просила душа, а не для того, чтобы изучить сложные гаммы, Эни именно это и делала – сливалась воедино со звуками, исчезала в них.

Эвендины закончили настройку и заиграли. Сначала зазвучала одна виела, потом к ней присоединились еще две, один за другим вступили другие инструменты. Мелодия была нежной, то ровной, то как будто немного грустной. Эни вслушивалась в нее и чувствовала себя очень спокойной, но вскоре звуки сменились тревожными перепадами и стали прерывистыми и резкими, заставляющими думать о бессильной злости; они резали изнутри, словно нож, и горное эхо делало их еще резче и болезненнее. Через минуту музыка стала жесткой и грозной, как боевой марш, и наконец – снова нежной, грустной и безусловно красивой. Эни не заметила, как по ее щекам потекли слезы, хотя она не смогла бы объяснить, почему.

Музыка незаметно затихла. Эвендины внизу принялись спокойно переговариваться – они делали друг другу замечания и посмеивались, словно не исполнили только что грандиозный концерт перед магистром, а просто сыграли ради забавы.

– И как? – спросила Архела.

– Потрясающе красиво, – Эни вытерла слезы.

– Предвечные. Это и так понятно по твоим рыданиям. Твои ощущения – я о них спрашиваю.

– Ощущения?

– Да. Или ты слушала только ушами? Я, кажется, сказала тебе раствориться в музыке.

Эни не была уверена, о том ли спрашивает Архела, но рассказала, что чувствовала: как некоторые части неприятно царапали по душе, как пугал марш и, в то же время, как хотелось взять эту силу под контроль, возглавить ход невидимой армии; с каким облегчением воспринялась нежная грусть, что была в конце.

– Хорошо, – Архела удовлетворенно кивнула. – Сможешь повторить?

– Ну… – Эни растерялась, она, как ей и было сказано, не пыталась запомнить мелодию. – Точно так – конечно, нет. Но я запомнила настроение и, возможно, получится что-то похожее. То есть, я не смогу в точности так сыграть звуки, но могу передать настроение. Только я не стану этого делать.

– Почему?

Эни стоило немалых трудов рассказать, что в последний раз, когда она попыталась поделиться своим настроением, все в Предгорье благодаря ее магии узнали, что Диос – Двуликий, хотя он просил держать это в тайне. Архела, выслушав ее, фыркнула.