Где его дом? Рядом с местом, где крестил Иоанн? Странно… И как он потом добрался до Каны за пару дней? Вопросы, вопросы…

Вот что важно. Важно! Можно спорить, почему Иоанн Богослов не упомянул про крещение Иисуса. Я-то уверен, что он сделал это намеренно: из контекста совершенно ясно, что крещения не было! Но об этом можно спорить. А вот сорок дней, которые Иисус провёл в пустыне после крещения до прихода в Галилею, не просто выпадают из повествования Иоанна – их некуда вставить. Некуда! Невозможно!

Я уверен, что этот пересчёт дней приведён им в Евангелии специально, чтобы исключить саму возможность искушения Иисуса в пустыне. Иоанн не просто дополняет остальных евангелистов – он нарочито и рьяно спорит с ними. Он уверен, что искушения Иисуса в пустыне не было и быть не могло! Так же, как в его дискурсе невозможно крещение Иисуса от Иоанна. Иоанн крестил в покаяние! Но в чём каяться Слову, которое у Бога?

Иисус говорил истину: Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. Желание устранить искушение Иисуса привело Иоанна Богослова к географической ошибке: расстояние между переправой (Вифавара), где крестил Иоанн, и Каной Галилейской не преодолеть и за неделю, а он выделил на это меньше трёх дней. Вряд ли это казалось Иоанну важным. Он не мог предположить, что через сотни и даже тысячи лет кто-то будет копаться в развалинах, оставленных римлянами после Иудейской войны, и составит карту. В те времена более вероятным казался скорый конец мира.

Продолжение.

Подозреваю, дело в том, что главная идея Евангелия от Иоанна – воплощение Слова. А для воплощённого Слова искушение от дьявола и крещение во оставление грехов – это нонсенс. Это пока гипотеза. В рыбацких Евангелиях идея воплощения совсем не просматривается. Неужели в этом всё дело? Они что же, по-разному понимали пришествие Христа? Мне нужен консультант по Библии. И читать, как можно больше читать.

Продолжение.

Звонила Марочка. Кажется, подозревает, что я завёл здесь роман с какой-то горячей, чернявой и богатой еврейкой. Верит, что у меня зов крови. Я считаю, что у русских, в том числе у русских евреев, его почти нет. Русские могут объединяться вокруг какой-то идеи, поэтому за границей они не кучкуются по крови, а легко ассимилируются. Считают, что такая разобщённость – недостаток. Наоборот. Это свидетельство, что хоть в этом удалось оторваться от животных. Россия – одна из немногих стран, где евреи почти растворились в русской культуре и этносе.

К делу.

Евангелие Иоанна слишком похоже на философский трактат. Первые слова – откровение о Боге: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Это совсем нехарактерно для Писания.

В Библии любое откровение начинается с преамбулы: в лето такое-то было откровение пророку такому-то. Или ещё проще: Так говорит Господь. Известный всем апокалипсис так и начинается: Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог… Получатель откровения должен быть безупречен, чтобы ему поверили, и ясно излагать, откуда и как он получил слово. Иоанн не такой, и он не рыбак, это совершенно ясно. Назову его Евангелие философским.

Продолжение.

Нужно покопать в этом направлении. Философия рано или поздно изгоняет дух из любой веры. Не задушил ли Иоанн, кто бы он ни был, в своих философских объятиях благую весть? Мне что-то прозревается здесь, как в предутреннем тумане, какая-то неузнанная или давно забытая драма.

Чувствую, что идея фильма уже стучится где-то в подсознании, нужно помочь ей проклюнуться. Эй, я здесь!