– Позже дунем. Я еще купаться буду.

– Дунем позже. А покурим сейчас. Сигареты у тебя?

Барик с загадочными глазами порылся в карманах и извлек на свет божий пачку «Веги».

– В думку впал? – осведомился он, закуривая сам и передавая другую сигарету Хлюпову.

– Угу. Я щас всегда так. Классный торч! И кайф, и польза. Такое видение открывается, что мама родная!..

– Новую вещь начал? – язвительно поинтересовался Барик.

– Повесть, – ответил Хлюпов, не замечая издевки, – о человеке, который всю жизнь пытался прыгнуть выше собственной головы. Финал трагичен – перелом черепа…

– Про прыгуна с шестом, что ли? С каких это пор тебя на спорт потянуло?

– Сам ты прыгун! Это же образ, аллегория. Понял, дубина?

– Хм… и как же сей шедевр именоваться будет?

– Гуматы.

– Как?!. – остолбенел Барик.

– Гуматы… – пожал плечами Хлюпов с добродушной улыбкой.

– А… Почему «Гуматы»?

– Какая разница? Все равно никто не знает, что это такое. – Он вдруг выкатил глаза: – Задумайся и приди в ужас! Ведь они всю жизнь свою проводят в кромешной тьме.

– Кто – «они»? – перепугался Барик.

– Они!! Твои внутренности.

Барик, держась за живот, сложился вдвое. Все его тело сотрясалось от беззвучного смеха.

– Ну, чего ты прешься, блин, как слон? Вот возьмешь дурака с собой в лес, потом мучайся с ним…

– Уф, у-уф… – Барик громко икнул. – Да нет, это я… Ты хоть что-то пишешь, хоть про Гуматов каких-то. А мы так на одном месте и топ(…ик!..)чемся. Четыре песни сварганили. Да и те, если честно, только на ферме вон, для доярок (…ик!.. Т-твою мать!!.) играть. А все этот мудила хренов.

– Вставай, вставай, мудила, жена его будила… – запел Ваня.

– Вот-вот! Какого-такого я с ним связался?

Он еще раз икнул, набрал полную грудь воздуха и замер.

Хлюпов коварно усмехнулся, процедил:

– Не бздни, смотри. – И легонько ткнул его пальцем в живот.

Барик заклокотал, но сдержался. На лбу у него вздулась жила. Он, погрозив кулаком, закрыл глаза.

– В любом деле важен профессионализм, это точно, – с видом знатока жизни изрек Хлюпов. – Будь то литература или музыка, один хрен. Нельзя творить только для себя, по своим собственным правилам и ради собственного удовлетворения. Если каждую минуту не помнить о том, для кого пишешь, то напишешь говно. Хотя, с другой стороны…

Барик с шумом выдохнул воздух. С ближайших кустов посыпались маленькие черные жучки.

– Вот и я ему о том же! – с жаром подхватил он. – А то: «Музыка и деньги в одну ладонь не ложатся…» Урод!

Барик плюнул, пытаясь плевком сшибить повисшую на травинке осу, но промазал.

– Ну и брось ты этого Дрыгу! На кой он тебе сдался?

– Брось, брось… – Барик встал и принялся отряхивать штаны.

Весь песок полетел в лицо Хлюпову, отчего тот расчихался и замахал руками.

– Извини.

Барик быстро скинул одежду.

– Пойду окунусь…

Он подтянул длинные, почти до самых колен, полосатые трусы и с гиканьем помчался к реке.

– Вали давай отседова!.. Хоть немного от тебя отдохну.

Ваня высморкался, отыскал в Бариковой одеже мятую пачку и вытащил из нее гнутую, как червяк, сигарету.

«Слова, слова…» А на самом деле: мысли, мысли… «Мысли – это радиоволны… – думал он, равнодушно наблюдая за тем, как плещется в реке Барик, время от времени показывая над водой голую жопу (…американский поплавок!..). – Только вот насколько мысли связаны со словами и какая между двумя этими явлениями существует зависимость, не совсем понятно. Что первично и что от чего рождается? Мысль выражается вовне через слово, это ясно. Более того, в какой-то мере и в голове мысли присутствуют в виде слов… Слов & Образов… Но ведь и образы выражаются словами, а слова могут не нести в себе никакого смысла, чего никогда не случается с Идеями. Вот какая штукенция! Только и Идея не может развиваться без Слова и Образа, а выражая идеи словами, свободно оперируя построением образов… Черт! Ахинея какая-то…»