– Мой отец фарисей, и братья…и я. А что, ты не любишь фарисеев?

– Отец Небесный одинаково изливает благодать на всех. Мы тоже должны любить всех, – ответил Иисус, в который раз думая о лживости слов и дел на земле.

– Ты это хорошо сказал. А ты совсем еще молодой. Наверное, и неженатый.

– Нет. А ты?

– Женат. Жена с бременем поехала к родителям в Вифанию-портовую. Хорошо. Наверное, уже родила там. В ее семье все женщины должны рожать в Вифании.

– Почему?

– Так им рек пророк Одетта.

– Еще при древнем Царстве? Так давно?

– Она из древнего рода. Увижу ли я когда-нибудь мое дитя, плод мой.

– Хватит, вставай, – Иисус резко поднялся, словно недовольный чем-то.– Надо идти.

Закхей замолчал и быстро встал.

– Я готов.

Иисус вынул из кольца вставленный туда факел.

– Иди за мной и не шуми.

– Хорошо, хорошо. Ты добрый, очень добрый.

Иисус, не слушая его больше, первым стал подниматься наверх.

Осторожно пройдя через привратную, они оказались на улице Иерусалима. Это была боковая улочка, довольно узкая для большого города, но она своим концом упиралась в широкую улицу, ведшую к Храму. Иисус хорошо знал эту улицу, по ней в праздничные дни шли паломники на поклонение. Тогда на ней бывало шумно. Сейчас же стояла тишина, и тьма окутывала все вокруг, только выломанные ворота, валяющиеся дальше по мостовой, напоминали о недавнем сражении.

В молчании, стараясь держаться стен, Иисус и Закхей быстро пошли, направляясь к восточным воротам. И если Иисус шел хоть и осторожно, но уверенно, то Закхей заметно отставал. Он все больше потел, ноги его немели от страха и подгибались.

Египтянин был бы плохой стратег, если бы не поставил стражу у городских ворот.

К счастью Иисус знал одного из стражников. Узнав его в свете костра, он заговорил первым.

– Мир тебе, Ахим.

– А, Иисус, – живо ответил тот, сонно щурясь. – Что ты здесь делаешь в такое время?

– Раббони послал меня за маслом на Масленичную гору. Пока дойду туда, солнце начнет всходить.

– К чему такая спешка, брат?

– Масло нужно покупать отстоявшееся, пока маслодавка не начала работать, и его не помешали с только что выдавленным.

– Вот не знал. Теперь и я буду так делать. Спасибо, что научил. А этот тоже с тобой?

– Его послал равви Аса, друг моего раббони.

– Смешно ты зовешь его, по-галилейски.

– Я сам из Назарета.

– Тоже смешно.

– Открой ворота, мы пойдем уже. Давно пробили третью стражу, а мне нужно вернуться к молитве.

– Мне ли не знать про это. Пойдем, я выпущу тебя.

Остальные стражники лишь слабо зашевелились у костра. Иисус, вслед за Ахимом обошел их и пошел к воротам.

Ахим, отпирая калитку, еще раз посмотрел на его спутника.

– Слушай, Иисус, а он здоров? Что-то он выглядит больным.

– Он всегда такой, – ответил Иисус, пригибаясь и проходя в калитку.

Закхей догнал его уже снаружи, среди полей и деревьев.

– Спасибо, – горячо зашептал он.– Ты спас меня, и я хочу отблагодарить тебя.

– Иди и постарайся жить праведно, – сказал Иисус, останавливаясь.

– Да-да, конечно, и отец мой мне так же говорит.

– Прощай, сын отца, ты никогда ничего не поймешь.

Иисус подтолкнул сына мытаря.

Деревья скрывали от них стены Иерусалима с его кровью и ужасами. В небе светила луна, круглая, как блюдо. В ее сероватом свете ветви деревьев сплетались в мрачные фигуры. Это пугало Закхея.

– Слушай, брат, – повернулся он к Иисусу. – Пойдем со мной. Тогда я отдам тебе все, чем владею, И все, чем буду владеть.

– Искушаешь меня? – Иисус засмеялся. – Ты не владеешь ничем, кроме своей души и своего тела. Прощай, – он первым повернулся назад.

– Нет, это не так, ты не знаешь…

Иисус побежал и свернул за изгородку, скрывающую инжирный сад.