— Мелкая, чего застыла? Меня ждешь? — ухмыльнулся Алекс, заметив, что я на них смотрю.

— Больше никогда меня не облизывай, понял? — ткнула я в него пальцем и получила в ответ наглую улыбочку. — И ты тоже! — уделила внимание и рыси, который смотрел на меня удивленно и так радостно, что я тут же сбилась с боевого настроя.

Нет, не может быть… Точно не может! Этот высокий широкоплечий взрослый парень точно не может быть…

— Захар? — прошептала я, все еще не веря, что вижу давнего, почти забытого друга. Друга, который когда-то помог мне в очень непростой ситуации и вернул веру в себя. — Захар!

— Евка!

Эта его Евка и широко разведенные в приглашающем жесте руки откинули меня на семь лет назад. Позабыв обо всем, я с визгом кинулась к нему:

— Зах!

19. Глава 18

Глава 18

Опять дождь зарядил не на шутку, а я не взяла с собой зонтик. Черная куртка на плечах потяжелела… или это рюкзак так намок? Черный берет съехал почти на глаза, а я смотрела под ноги и шагала домой.

Ну почему со мной не хотят дружить? Я ведь ничего плохого никому не делаю? И все равно в каждой школе повторяется одно и то же: девчонки носы воротят, шушукаются и посмеиваются надо мной за спиной. С ребятами проще, но и они будто чувствуют, что я не такая, как они, и постоянно цепляют.

Черный цвет стал моим спутником. Черная одежда, черная обувь, черный рюкзак, черная ручка, несмотря на требование учителей заменить ее на синюю. Черный — это цвет моей жизни. Может, сбежать куда-нибудь в глушь, подальше ото всех?

Идея с каждым днем нравилась мне все больше.

Так и сделаю… через год, когда смогу оборачиваться. Стану зверем и забуду, что когда-то была человеком.

Мама говорила, что в десять лет все оборотни получают вторую ипостась, а пока в минуты сильного волнения у нас просто появляется вертикальный зрачок, которого все люди жутко боятся. Именно из-за этого мы уже поменяли целых три школы. Мама давала мне успокоительное, чтобы такое не повторилось, но я от него жутко тормозила, потому пришлось от него отказаться. Именно поэтому я стараюсь постоянно смотреть себе под ноги и ни с кем не встречаться взглядом. Вдруг глаза в очередной раз меня выдадут?

Внезапный удар в плечо чуть не сбил меня с ног. Я шла дворами и, оглянувшись, увидела, что стою в одном из них, а меня обступили одноклассники. Их было пятеро: две девочки и три мальчика. Я знала, что одна из подружек очень нравится сразу трем этим мальчишкам и они всегда ищут способ перед ней порисоваться. Вот и сейчас они решили покрасоваться перед ней за мой счет.

— Эй, убогая, чего не смотришь, куда идешь?

Дождь уже закончился, но с меня продолжало капать.

— Извините, — буркнула, собираясь пройти дальше.

— Не так быстро! — заступил мне один дорогу. — За ошибки нужно платить, — и нагло ухмыльнулся.

— В смысле?

— Деньги давай, убогая! Тебе же мамка дает на обеды?

Я уже знала, что в моей новой школе старшеклассники практикуют такие наезды, но не думала, что сама с этим столкнусь, да еще со своими одноклассниками. Таким стоит только раз отдать наличку — и все, придется отдавать деньги всегда. А их у меня и так немного.

— Нет у меня денег, — глянула на него искоса и снова попыталась обойти.

Но меня окружили. Все, кроме первой красавицы класса. Она просто стояла в сторонке и наблюдала.

— Пустите.

— Ага, деньги отдашь — и иди куда шла, — и толкнул меня в грудь.

Я отлетела назад, там меня снова толкнули — и так по кругу, гогоча и отпуская издевательские реплики. А потом я упала в лужу. Один из парней замахнулся, чтобы ударить меня. Стало страшно. Очень. Внутри все сжалось, скукожилось в тщетной попытке исчезнуть, испариться, и я зажмурилась. Я знала, что сейчас мой зрачок стал вертикальным, и не понимала, чего боюсь больше: очередного унижения, боли или издевательств и публичного осмеяния.