Это «почему?» слышится постоянным рефреном на перроне, в скоростном метро, преследуя Еву до самого Нантера. Почему мы едем на электричке, у вас что – нет машины? Нет?! Я думала, здесь у всех машины… А почему такая тоска за окном? Где вышка эта, ну, Эйфелева? И почему в вагоне столько негров?! И в аэропорту негры на каждом шагу, блин, не понимаю!

Дома вопросы продолжают сыпаться градом. А почему свет в подъезде горит только одну минуту? Я чуть не навернулась, когда он погас! А отопление в твоей квартире почему не работает? Дубак ведь, хоть и солнце на улице! И почему здесь тоже негры?! Везде негры, ну просто Африка, да, Глеб? Ты сказал: поедем в Париж, а тут Гондурас голимый! Глеб с усмешкой поправляет, мол, Гондурас находится в Латинской Америке, но существо машет рукой: какая разница?! Негры – они в Африке негры, и в Латинской Америке!

Усмешка Глеба явно снисходительна к существу, а по отношению к Еве… Непонятная какая-то. Усмешка явно адресована и ей в том числе, только не разобрать: что за нею скрывают? Глеб нетороплив, даже расслаблен, Ева же напрягается – чем дальше, тем больше. Наконец, Кэт скрывается за дверью ванной, они остаются тет-а-тет, самое время сказать друг другу что-то важное. Но разговор опять не клеится. Да, отопление не работает, в апреле мы уже отключаем батареи. Хотя, если надо, я включу. Брось, я знаю, у вас во Франции это дорогое удовольствие. И совсем не дорогое, подумаешь! Вот прямо сейчас возьму и включу!