– Саня, ты чего?! Ты ж дворец Амина штурмовал! А тут какой-то Рейхстаг! В общем, выполняй задачу!

Они уже проскочили ворота, пересекли линию разрушенной берлинской стены, так что цель совсем рядом. Но бэтээр вдруг резко сворачивает и несется в Тиргартен. Чумак ползет к кабине.

– Эй, боец! – стучит по броне. – Почему отклонился от маршрута?!

Да только водила не слышит, топит газ, и вот уже рядом мелькают деревья – они углубляются в парк, чтобы остановиться возле металлического ангара. Из кабины выскакивает Краб (вот сюрприз!) и машет клешнями, мол, слезайте, приехали! Какого хера?! Мы собирались цитадель штурмовать!

– Почекае цитадель. Зараз трэба працюваты!

Он открывает боковую дверцу, Чумак сует голову внутрь и обалдевает: весь объем занят ротбандом и черепицей Braas!

– Ни, не весь! – читает мысли коварный Краб. – Твой товар тоже тут.

Он тычет куда-то вглубь, где виднеются коробки, что обычно оставляет Шульман. После чего обнаглевший штатский деловито разъясняет офицерскому составу: нужно разгрузить товар, а потом можете хоть Рейхстаг брать, хоть Центральный вокзал. Офицеры переглядываются, а Чумак чувствует, как изнутри поднимается горячая волна: да что ж ты, сука, себе позволяешь?! Да я ж тебя, выползка уголовного…

– Руки за голову!! Лицом к стене!! А теперь по законам военного времени… Расстрелять эту сволочь! Ну?! Стреляйте же! Стреляйте!!

Выпадение из сна происходит внезапно: его кто-то тормошит, приговаривая:

– Эй, афганец! Возвращайся с войны!

Очнулся, а над ним рыжий турист в пижаме.

– Порядок? Извини, мне-то по фиг, но мою крики пугают. Иди, говорит, успокой этого… Ну, я пошел!

Пока квартирует приезжая парочка, Шульман не показывает носа. Хотя показать хочется, видно по его нервным звонкам. Когда будешь один? Послезавтра? О’кей, навещу!

Наконец, «пришельцы» отваливают. Улучив момент, Эдик забегает на минуту, они успевают махнуть по сто, и тот на прощанье выдает:

– Моя, конечно, от тебя не в восторге….

– Я тоже, – парирует Чумак, – не в восторге!

Рыжий всхохатывает.

– Ну да, ну да… Но здесь ей страшно понравилось! Хочет такую же квартирку прикупить, ну, иногда самой приезжать, в остальное время – внаем сдавать.

Днем заезжает Стелла, чтобы отдать долю Чумака, а вечером на пороге возникает Шульман вместе с мрачноватым грузчиком, вроде как турком. Турок ни бельмеса по-русски, зато работает, как зверь: пять минут – и комната очищена. Будет ли следующая партия? Неизвестно, озабоченно отвечает Шульман. Проблемы сейчас, как бы вообще бизнес не накрылся.

– Это из-за событий? Ну, там… – машет Чумак рукой куда-то на восток.

– Из-за них. Не нравится мне это. Деньги любят тишину, а на исторической родине нынче шумно.

Чумак безропотно выполняет очередную просьбу, мол, надо оставить небольшую сумочку.

– Только на виду не ставь… – говорит Шульман.

– Да я прикрою! Вот, накидка есть…

– Лучше в шкаф. Или под кровать. У тебя ж тут посторонние, а препараты очень ценные, не дай бог…

Он, как всегда, платит за услугу вперед. Поставив сумку в шкаф, Чумак прячет под белье полученные от «партнеров» евро, считая это еще одной ступенькой к заветной мечте, дескать, мало-помалу, зернышко к зернышку, глядишь, и наберется сумма. Но на телевизор (подержанный – на всякий случай) он все-таки тратится.

Для настройки Краб засылает дружбана по имени Остап, и тот за пять минут, потыкав в пульт, настраивает нужные программы.

– Тут на нашей мове, тут – на москальской… – поясняет. – Немчуру хочешь дивитися?

– Обойдусь, – говорит Чумак, усаживаясь перед экраном.

Волшебное окно показывает мир, покинутый много лет назад. Мир гудит, орет, выступает с трибун, дымит подожженными покрышками, и метает коктейли Молотова. Что повергает майора в шок. В бундес-столице тоже бузили то левые, то правые, но тихий квартал неподалеку от Zoo волнения обходили стороной. А здесь?! Но вскоре Чумак обвыкается, и пульт в руках перестает отдыхать. Он предпочитает «москальску мову», поскольку «ридну» знает через пень-колоду. Хотя такие новости даже на фарси-кабули (тоже напрочь забытом) будут понятны. В программы включаются сериалы, передачи о здоровье, о кулинарии, то и дело мелькает реклама, но Чумак моментально жмет кнопку, чтобы переключить на самое горячее, самое тревожное.