– Что ж, первый класс наберете в следующем учебном году, а пока будете преподавать свой предмет в старших классах, – сказала она и посмотрела на меня поверх очков, и потерла свой подбородок. – А какие-нибудь иностранные языки вы знаете?

– Да, – кивнула я головой, – французский, английский и немецкий.

– Замечательно, – кивнула она головой, – в нашей школе преподают французский, учительница заболела, вам придется заменить ее.

Я с радостью согласилась, ведь это было лучше, чем ничего, ознакомилась со школой, которая была не такой большой, как прежняя и расписанием, а потом пошла в больницу, навестить Яна и Ивана Ивановича, как мы шутили, моего верноподданного.

– Опять эти старшие классы, – недовольно хмурился Ян, когда я сообщила ему свои новости.

– Зато занята буду, – вздохнула я, обнимая Яна. – Что тебе приготовить на ужин, – спросила я у него, глядя перед собой.

– Себя, – он оглянулся и поцеловал меня в губы. – Я люблю тебя Ева, и всегда буду любить, – прошептал он. – Несмотря ни на что, верь мне.

– Я верю, Ян верю, ладно, я пойду, передавай привет верноподданному, – я чмокнула Яна в щеку и пошла домой, а он стоял и смотрел мне в след, и думал о том, что мой взгляд снова стал тусклым, как было тогда, когда он встретил меня.

– Они будут снова сиять, я все сделаю для этого, – сказал он сам себе, тихим голосом, развернулся и пошел к больному, которого осматривал, когда я пришла.

А мой верноподданный стоял и смотрел на меня из окна своего кабинета, и тяжело вздыхал.

– Если бы я тогда был рядом, если бы я не уехал, – шептал он и сжимал свои кулаки.

Он полюбил меня, как только увидел во дворе, плачущую возле топора. А когда я просила его остаться, и не уходить… Иван зажмурился, вспоминая этот эпизод, мой умоляющий взгляд, холодные руки, такие маленькие, вцепившиеся в его.

– Почему он не брат, – зло сказал он и стукнул по столу рукой.

Теперь все что ему оставалось, это быть моим другом и другом семьи, смеяться и шутить рядом, когда так хотелось обнять и прижать к себе, защитить и не отпускать, никогда не отпускать. Ивану приходилось смиряться с этой ролью, а теперь к нему примешивалось чувство вины.

Я как будто почувствовала его взгляд, потому что обернулась и посмотрела на его окна. Но я не увидела Ивана, потому свет в его кабинете был выключен, а на улицу уже спускались сумерки. Он увидел, как я вздохнула, повернулась и медленно побрела по улице к своему дому. В дверь кабинета постучали, и Иван отошел от окна, чтобы дальше заниматься своими делами.

В один из воскресных дней, когда мы сидели с Яном дома, я вязала, сидя возле печки на кухне, а Ян мастерил на кухне полки. Вдруг в нашу дверь забарабанили и мы вздрогнули.

– Где моя королева! – услышала я зычный голос Ивана и заулыбалась. – Одевай ее да потеплее! – показал он на Яна пальцем, который открыл ему дверь.

– Что ты задумал, – сказал ему Ян недовольным голосом.

– Одевай, я сказал, – приказным тоном, ответил ему Иван.

– Здравствуй Иван, – сказала я, выходя в коридор.

– Здравствуй Ева, – он взял мою руку и поцеловал ее, – я приготовил для тебя сюрприз. Одевайтесь теплее.

Мы с Яном одели самую теплую одежду, которая у нас была и вышли за Иваном во двор, в котором стояла повозка с лошадью.

– Садитесь, – он показал нам рукой, куда нам нужно было сесть, потом укутал нас обоих, а меня с особой тщательностью, сам сел впереди повозки, взял поводья и щелкнул ими по бокам лошади.

– Но! – гаркнул Иван, и лошадка затрусила все быстрее и быстрее, набирая скорость. Я громко смеялась от восторга, щеки мои раскраснелись. Мы выехали за пределы городка, и поехали по дороге, по краям которой стояли высоченные сосны и ели. Я оглядывалась вокруг и восхищалась этой, казалось бы, первозданной красотой.