– Почему я ничего не забыл, почему она не стирает мои воспоминания! Ну, давай, вот он я. Хватит, наигрался! – прокричал Ник в ночную пустоту. Пустота ответила легким, почти настоящим дуновением ветра.

Дома Ника встретила встревоженная Элис. Блондинка проводила опасливым, стеклянным взглядом, но не произнесла ни слова. Обреченный Ник подошел к ней и опустился на колени, – Эл, у меня проблемы.

– Если считаешь правильным, можешь не рассказывать. Главное, чтобы у тебя все было под контролем.

– В том и дело, что ничего не под контролем. Они все твердят, что она гуманная, что она печется о нас, нашем состоянии, а я все помню, все Элис, до мельчайшей детали.

– О ком ты? Что ты помнишь?

– Механизм, алгоритм, наше все и ничего, – Ник подвинулся совсем близко и обхватил колени Элис, – Она как-то живет в нас, в каждом из нас, она призвана контролировать и направлять. Изобретение Бранта, его истинное изобретение. Она подчиняется алгоритмам и тем правилам, которые в нее заложил создатель. Один из ее алгоритмов гасит ненужные или опасные воспоминания. Но эта голова, – он прижал указательный палец к виску, – Почему-то помнит.

Элис внимательно слушала Ника, пытаясь отделить правду от вымысла. Ник выдавал связанные порции фраз, которые в совокупности походили на бред. Элис хорошо знала Ника и хорошо чувствовала. Его быстрый и острый ум, которым она восхищалась, не был способен к самообману.

– Значит, и я могу забыть?

– Если она захочет, ты забудешь и этот разговор, и меня, и, боюсь, себя. Я опасен со своим знанием, а теперь втянул и тебя.

Не успел Ник договорить, как из глубины коридора раздался треск. Блок наблюдения рябил множеством серо-черных линий, а проектор даже не шелохнулся. Издав еле слышный скрежет, цилиндр замка сделал половину оборота, магнитный замок лениво щелкнул, входная дверь медленно приоткрылась и повисла на металлической цепочке.

– Элис, тебе надо бежать. Черный ход. Беги к Алексу и Мари, – прохрипел Ник, его глаза покраснели, а руки задрожали.

– Что происходит? Мы должны бежать вместе.

– Это хранители, я разгадал их замысел. Все будет хорошо, беги.

Элис сорвалась с места, схватила пальто и побежала внутрь гостиной, за которой находилась дверь пожарного выхода. Ник прошел в коридор, ожидая, когда незваные гости справятся с цепью. В следующее мгновение дверь с грохотом распахнулась, разбросав в разные стороны деревянные щепки. В уютное жилище двух молодых людей ворвались черные вороны, которые, размахивая крыльями, сносили все на своем пути. Они сбили Ника с ног, лишив чувств, пролетели в гостиную, спальню и подсобные помещения. Выворачивая шкафы и полки, они кружили, и перешептывались. Ник держался до последнего, и только когда услышал: «Здесь больше никого нет», – окончательно вырубился.

Расхожее выражение «в здравом уме и трезвой памяти» обрело новые краски. Когда Ник очнулся, он находился и в уме, и при памяти, но ни то, ни другое не вселяло надежды на положительный исход. Его руки и ноги были крепко привязаны к чему-то твердому. Тяжелая голова небрежно свисала, а тело ломило от пронзительной боли. Ник открыл глаза. Связанные за спиной руки, отекли и онемели, они уже не чувствовали холод металла, и казались совершенно инородными. Зрачки долго фокусировались, пытаясь понять, что произошло, и где он находился, но вокруг было абсолютно белое, яркое, лишенное любых предметов и звуков пространство, безграничный пустой горизонт. Неестественная тишина давила. В мире, наполненном, пусть и искусственными, но звуками абсолютная тишина настораживала и пугала.