Женщина за столом даже издали приковывала к себе внимание.

В прошлом году, когда у меня проявилась магия, мама привела меня на заседание Совета. Там вовсю шла свара – ведьмы и волшебники спорили, надо ли ставить магические барьеры с обеих сторон пропасти, чтобы защитить и нашего южного соседа, Констанцию. Мама постучала волшебной палочкой по спинке дубового кресла, и голос ее прозвенел, словно удар колокола:

– Мы – ведьмы и волшебники, а значит, мы обязаны творить добро! Мы должны позаботиться о соседях. Пусть знают, что наша магия способна их защитить.

Она обвела взглядом зал, словно спрашивая, кто желает ей возразить. Никто не осмелился.

Я тогда подумала, что она заколдовала слушателей. А сейчас вдруг поняла: тут совсем особенная магия. Просто мама и мэр Аутери способны одним взглядом заставить к себе прислушаться.

Мэр Тайра встала из-за стола, шелестя юбками – словно раскрылись лепестки розы. Черные с проседью волосы были уложены в узел. У рта залегли глубокие морщины.

Положив руку на плечо посетительницы с младенцем, она заговорила звучным голосом, тягучим, как мед:

– Я сочувствую вашей утрате. Помните, жители Аутери не оставят вас в беде.

Младенец принялся ерзать, и мать крепче прижала его к груди. Склонив голову, она сдавленно проговорила:

– Спасибо вам за вашу доброту, мэр Тайра!

Когда она проходила мимо меня, я увидела, что на щеках у нее блестят слезы.

Мне хотелось зачаровать ее, чтобы облегчить ее боль, но мама предупреждала – даже лучшие чары не исцеляют горе по-настоящему. Я как-то попросила ее об этом, когда папа плакал, потому что у него умер брат. Мамин голос дрогнул, когда она ответила: «Мы помним падучие звезды за их сияние, а не за темноту ночи. Если убрать скорбь колдовством, погаснут и светлые воспоминания». А еще она сказала, что горе может потом вернуться с удвоенной силой, ведь у магии тоже есть свои ограничения. Вот уж об этом я хорошо знала.

Шарлотта поежилась:

– Видно, море забрало еще одного моряка. Наше море Констанции никого не щадит. Если бы я правила королевством, я бы запретила выходить в море, когда предсказан шторм. – В ее глазах мелькнула тень. – Только кто я такая? Сирота, живущая в Аутери за счет благотворительности!

Она прямо смотрела мне в глаза, как будто с вызовом.

Я тихо ответила:

– Сочувствую…

Шарлотта дернула головой, отворачиваясь.

Мэр Тайра вытащила из кучи бумаг на столе очередной свиток.

– Следующий!

Я подошла к столу и поклонилась.

– Мэр Тайра, рада с вами познакомиться!

Она изучающе смотрела на меня сквозь очки, сидящие на кончике носа. Казалось, ее темные глаза разбирают меня на части, оценивают и убеждаются, что я всего-навсего недоведьма с крохами волшебной силы.

Я вцепилась руками в складки своей юбки.

– Я – ученица Эвалитимус Эвергрин, дочка великого магистра Нелалитимус Эвергрин. Приехала из Мияды в Аутери, чтобы заработать ранг ведьмы-неофита.

Взгляд Шарлотты прожигал мне спину между лопатками. Я переступила с ноги на ногу, мысленно слыша ее рычание: «К делу давай!»

Я сбросила с плеч рюкзак и поставила на пол у стены. Открыла черный футляр, достала листок с заявкой. Мэр Тайра взяла пергамент из моих дрожащих рук, бегло просмотрела первую страницу, перевернула, прочла вторую. Прищурилась, увидев пустое место для подписи.

– Одобрительный отзыв главы города! – Она взглянула на меня поверх листка. – А что хорошего ты можешь дать городу, ученица?

– Я буду помогать, чем только смогу! – ответила я с пылом. – Я здесь, чтобы приносить пользу Аутери!

– Ты выполняешь самый первый, вступительный квест, я правильно поняла? Я посылала в Совет запрос на специалиста или магистра. – Мэр Тайра перегнулась через стол, глядя на меня сверху вниз. – Разве ты – специалист?