Теперь, по прошествии стольких лет, воспоминания нескончаемым потоком всплывают из моего подсознания, и в голове моей бегущей строкой всплывают рифмы и облачаются в какую-то стихотворную форму.

Как краток мирозданья миг.

В моей груди лишь боль и крик.

Зачем всё лучшее уходит навсегда?

Кругом лишь пепел – безысходности беда.

И я уже не девочка, увы.

Размылись перед взором мамины черты.

И запах ёлки новогодней исчезает.

А с ним всё лучшее куда-то улетает.

Так совпало, что Новый Год и день моего рождения приходятся на один день. Я пригласила в гости моих маленьких подружек к себе на день рождения. Они принесли какие-то подарки, сказали по-детски, как умели, слова-поздравления, пожелания чего-то хорошего и светлого. У бабушки стояла большая бутыль с черносмородиновой наливкой, которую она сама настаивала из смородины, росшей у нас на огороде. Бабушка нам сопливым наливает её по чуть-чуть, грамм по 30, но нам и этого хватило для безудержного веселья. Играем в разные игры, танцуем, смеёмся от души, не понимая почему нам так весело и беззаботно в этот миг, который я, наверное, даже буду вспоминать в конце своего жизненного пути на «смертном одре»! В конце этого фееричного праздника, мы с мамой идём провожать по домам моих подруг. По дороге встречаем весёлые компании, веселящихся от души людей, ожидающих, как и я, чего-то светлого и радостного, что может прийти на смену чему-то серому и грустному. Навстречу идёт толпа местных хулиганов, отпускают скабрезные шутки, но увидев нас – детей, они замолкают, видно и у них есть какой-то «кодекс чести» – нельзя обижать маленьких и беззащитных. Рядом с ними идёт беспородный пёс и у него изо рта торчит беломорина (папироса советских времён), так они развлекаются. Мне почему-то становится смешно. А теперь, по прошествии стольких лет, я думаю – зачем это, и мне уже совсем не смешно.

Лена – моя подруга живёт дальше всех. Когда мы подошли к её дому, навстречу вышла к нам её мама. Она как-то странно себя ведёт: её качает, язык заплетается, говорит какие-то совсем неуместные слова. Моя мама делает ей замечание – не хорошо так себя вести в присутствии детей. Я хоть и маленькая, но поняла, что она сильно пьяная по случаю праздника, хотя я и в будние дни часто видела её в таком состоянии. Лене очень неловко перед нами, она заплакала, взяла маму за руку и увела её домой, даже не попрощавшись. Мне тоже стало как-то не по себе, и даже испортилось настроение, но это длилось до того момента, как только я переступила порог своего дома. Я увидела свою красавицу-ёлку, светящиеся гирлянды на ней, и сразу пришло какое-то спокойствие и умиротворение. Были и потом дни рождения и праздники, но почему-то именно тот день я запомнила навсегда.

В новогодние каникулы мы с подругами одели лыжи и пошли в лес к заснеженной горке, которых было очень много в нашем шахтёрском посёлке – последствия горной выработки. Погода морозная, но солнечная, под лыжами скрепит и искрится снег. Прям, как у Пушкина «мороз и солнце – день чудесный!». Стоят заиндевевшие деревья, напоминающие огромные кораллы. Правда тогда я ещё не видела коралловые рифы, но теперь мне почему-то приходит именно это сравнение. Подъезжаем к горке, она мне не кажется уже такой маленькой, как издалека. Подруги стали взбираться наверх, а я струсила и осталась внизу. Я всегда очень боялась высоты, да и сейчас тоже. Они весело и озорно катятся вниз с горы, а я внизу с завистью смотрю на них и не могу понять – отчего я такая трусливая. Я всё-таки пересилила свой страх и доползла до середины, а затем кое-как на лыжах сползла вниз, почувствовав при этом себя практически героиней. Накатавшись от души, возвращаемся домой. Дома меня ждёт вкусный обед, приготовленный бабушкой на печке. Ох, до чего же вкусна еда из русской печки, а какие аппетитные пирожки получались. Пальчики оближешь – по другому и не скажешь.