Я потянулся рукой, тронул пучок свежих листьев осоки и спугнул, греющуюся на солнце коричневую лягушку с серебристыми искринками на брюшке.

Лягушка, не спеша, перебралась на другую кочку и спокойно смотрела на меня добрыми чёрными глазами, обрамлёнными золотистой каемочкой. На её горлышке колыхалась от дыхания кожа.

Не лягушек ли здесь искала плутовка лиса?

Я перешагнул через упавшее дерево и пошёл к лесу.

Солнце спускается над лесом и светит мне в спину.

Я шёл по тропке протоптанной кабанами. Там, где она была очень топкой, я старался идти сбоку от неё по траве.

Вдалеке просвет просеки сливался с лесом. В лесу вечером сплошная тень, сумрачно. Уже появился, клубясь, серый туман.

Я вышел на открытое поле. Там росли колокольчики, хоть рви их охапкой. Колосятся, поспевая, травы. После тесноты леса, поле кажется широким, как море. А с края его растут берёзы. Слышно, как щебечет чечевица.

Сорвал мимоходом рукой несколько колосков овса.

Сколько цветов вокруг. Жёлтый лютик, фиолетовый мышиный горошек, малиновая герань, алый клевер, розовый горицвет, белая таволга и голубая незабудка.

Еле прохожу по бревну через речку. Бревно раскачивается и пружинит.

Над широким лугом парит лёгкий туман.

У самого леса на зелёном ковре сочных трав белыми платочками рассыпалась звездчатка. Я стою на бывшем гречишном поле, заросшим березняком. Земля здесь отменная, трава высокая, не никнет от жары.