Как улетающий на юг журавлиный клин, медленно и так же удалённо в сознании проплыли картинки из далёкого и яркого, но безвозвратно минувшего детства. Вспомнилось, как мама, доярка, оставляла детвору под присмотром старших сестрёнок. Потом отчётливо, будто это было вчера, увидел карусель на льду. Тогда парни в лёд на Кове вмораживали ось от телеги, к колесу крепили жердь – получалась карусель. Санки привязывали к жерди. Совсем маленьких катали медленно. Тех мальчишек и девчонок, которые были постарше, раскручивали так, что санки относило далеко за жердь, они катились боком. При малейшем препятствии детский транспорт переворачивался, а ездока отбрасывало, и он на спине или на животе катился по льду подальше от карусели. Ни слёз, ни хныканья, только общий заливистый смех. Даже ссадины не могли испортить настроение.

Представились явью походы на молоканку. Там ручным, а позднее электрическим сепаратором перегоняли весь удой. Полстакана свежих сливок для ребёнка – не убыток для колхоза. А для малыша – приятные воспоминания на всю жизнь. Если молоко было просепарировано на момент прихода кого-то из малышей, женщины в ручных масло бойках из сметаны сбивали масло. Тогда угощали свежей пахтой – вкусностью, остающейся от сметаны после получения главного продукта. В пахте плавали мелкие крупинки масла, отчего она была только вкуснее.

Память привела Михея и в бондарку, где строгий дядя Максим Викторов разрешал детям посмотреть, как делаются бочки для сбора «сосновых слёз» – живи́цы. Он клал на пол обруч, вставлял внутрь его строганные дощечки, клёпки, обхватывал верхние концы клёпок тонким тросом и аккуратно стягивал ручной лебёдкой. Если какая-то из клёпок при стягивании ломалась, то в этот момент наблюдатели сидели «тише воды и ниже травы». Не любил дядя Максим детских советов «под руку», мог и выгнать всех вместе с советчиком. Иногда он делал кадки для воды, которые ставили обычно в бани, чтобы вода успевала про греться. Скотину поить лучше не ледяной водой из проруби, а тёплой. И лагуны для браги – тоже его рук дело. Красивые, аккуратные, небольших размеров, они походили на деревянные игрушки Находилось среди мужчин немало тех, кто «заигрывался» около тех «игрушек» для взрослых.

К счастью Михея, под берегом моторка проходила. И, срывая голос, звать на помощь – дело бес полезное. Даже беседующие в одной лодке, чтобы друг друга услышать, старались перекричать рёв мотора. Сидящим в моторке не видно полощущееся за лодкой тело, но Михеево судёнышко они признали. Поняли, случилось что-то неладное, рассуждают:

– Не уснул же Михей, коль спозаранку на рыбалку отправился? Да и лодка заякорилась не на рыбном месте.

Когда моторка подплывала к казавшейся безлюдной лодке, стерлядь стала биться с такой силой, что часть уд вырвалась и из неё, и из рыболова. От боли Михей потерял сознание, но пальцы судорожно вцепились в борт и тетиву самолова.

Безысходность и ужас последнего мгновения исчезающего сознания отразились во взгляде стерлядкиного компаньона, нанизанного на самоловные крючки.

– Вот так улов! – не сдержали удивления подплывшие односельчане.

– Как добычу делить будем? Кому стерлядку, кому Михея? – шутили рыбаки, когда еле живой незадачливый рыбак и добыча оказались в лодке.

– Половину стерлядки мне, а вы вторую половину делите, – распорядился пришедший в сознание Михей.