Принцип: «сила есть – ума не надо» до финала срабатывал. В бараний рог гнул силач-армянин соперников. Непросто досталась Шеломову победа над штангистом. Победить экзотического борца помогло мастерство, полученное в детской школе борьбы в Чурапче – районном центре в Якутии. Победил, несмотря на бурные симпатии болельщиков к борцу-штангисту.

Но на соревнованиях в округе одного мастерства оказалось недостаточно. Там пригодилась бы прочная опора на вторую ногу. Экс-чемпион приехал с округа с третьим местом. Но случившееся не изменишь, не отвратишь.

Всякое случалось в армии. И в самоволках не всегда всё было тихо да гладко. Муса́ Гелаев, стройный красивый горец из Чечни, дружил с девушкой из соседнего села. К горцам у жителей села отношение негативное. Свежи воспоминания, когда кавказец-кабардинец увёз девушку в жёны к себе на родину. Увёз, да не одобрили родители и земляки выбор солдата, настояли жениться на подобной себе – на кабардинке. Сильны горские традиции, по которым сын не вправе ослушаться родителей. Пришлось отвергнутой любимой вернуться в село к родителям, де родился плод кабардинской любви.

Но нашлась девушка, перешагнувшая все запреты, встречаясь с кавказцем. Сельские ребята сочли своим долгом постоять за честь очередной жертвы кавказцев. Предупреждали они Мусу забыть тропинку в их село и к Марусе-Му́се, как стали называть девушку. Но чеченцы – народ гордый, не трусливый. Особенно, когда противостоят толпе не с голыми руками. В самоволках складной нож был спутником Гелаева. Не прекратились встречи с любимой.

Поджидали тогда парни ненадёжного жениха односельчанки или просто прохаживались на окраине села, как сказали следователю военной прокуратуры, но повстречался с ними Муса. Вида складного ножа оказалось недостаточно, чтобы запугать и остановить парней, вот и резанул самовольщик одного из них. Увидев кровь друга, толпа рассвирепела, крепко попинала преступившего закон недруга и сдала участковому.

Судил Гелаева не гражданский суд, а военный трибунал. Два года дисциплинарного батальона получил гордый горец, а дисбат – наказание хуже тюрьмы. К тому же, после дисбата, наказуемому предстояло пройти остаток срока службы в одной из воинских частей. О дальнейшей судьбе Мусы мне неизвестно.

Любимая поехала в чеченскую семью, но там видя в ней причину несчастья их Мусы, девушку не приняли. Ещё одна любовь к кавказцу стала уро ком для селянок, но не для неё самой. Отвергнутую в Чечне Марусю местные ребята стали провожать пренебрежительными взглядами. А она не замечала ситуацию – сердце её принадлежало любимому чеченцу. Так Маруся-Муся оказалась отвергнутой и односельчанами.

У всех нас свои представления о цыганах и разные мнения о них. Одни вспоминают Будулая и его друзей из кинофильма «Цыган». Кому-то они представляются гадалками, обирающими доверчивых женщин, желающих знать о превратностях и радостях своей судьбы. У кого-то цыгане ассоциируются о знаменитым цыганским театром «Ромэн», руководит которым народный артист Николай Сличенко. Есть ещё кто-то и кто-нибудь с иными представлениями о народе, не имеющем своего государства и бытующем среди жителей многих стран. Был и у нас цыган.

Редкостный якутский цыган оказался в полку на год раньше нас. Каждый раз, когда мы отдыхали или были на перекуре, его просили:

– А ну-ка, цыган, сбацай что-нибудь.

Даже если просил более молодой боец, просьба сплясать не воспринималась им ни унижением, ни оскорблением. Наоборот, при этом он ощущал свою значимость и необходимость. Щуплый и невысокого роста, он был лёгок на ногу. Мог плясать и перед завтраком, и после обеда – где угодно и в любое время. Делал он это всегда от души и, как нам казалось, мастерски.