– Верно-то верно. Но трудно бы было, – вздыхает Эн.

– Ты стала проверять Михалыча. Убедилась, что он настоящий художник. Но!.. – делаю драматическую паузу. – Допустила ошибку! Ответственный работник, как ты его называешь, особист, вполне может профессионально рисовать. Естественно, в свободное от работы время.

– Ты хочешь сказать, что это Михалыч? – безразлично интересуется Эн, беря меня за руку.

– Ты легко заглатываешь самые простенькие крючки, – довольно смеюсь я. – Это можно объяснить лишь молодостью. Только ей одной.

– Завидуешь? – парирует она. – По-моему, вы тут все свихнулись на почве секса, – пытается она меня уязвить.

– Трудно не согласиться, – поддакиваю я. – Правда, вы со своей воображаемой естественностью в этих вопросах еще более ненормальные.

– Пожалуй, это все-таки ты! – неожиданно выпаливает она. – Недавно здесь поселился – раз! Уж больно прозорлив – два!

– Ну если примитивная догадливость – основной признак контрразведчика… или просто разведчика, – быстро поправляюсь и вижу, что моя заминка не осталась не замеченной.

– Откуда ты взял, что мы ищем контрразведчика? – реагирует, немного подумав, Эн.

– Михалыч сказал… или Серега, не помню уже, – продолжаю дразнить Эн.

– Ты знаешь, кроме вас в доме никого больше не осталось?

– В нашем подъезде? – уточняю я.

– И во всем доме. Представь себе!

– Ради игры мы готовы на все! – заявляю высокопарно. – Даже поставить на кон свою жизнь!

– И проиграть! – зловеще обещает Эн. – Детский комплекс! – пытается пригвоздить меня к позорному столбу.

Тяну ее несильно к себе на диван. Она также несильно сопротивляется.

– А играть в казаков, они же одновременно и разбойники – лучше? – интересуюсь в порядке протокола. – Влечет, влечет нас все же к молодежи, – шепчу ей на ухо.

Исходит звериный дурман от изогнутого в сладострастной неге тела…

– Я же опаздываю на игру! – вырывается непроизвольно у меня. Быстро пытаюсь исправить ошибку: – Все было просто прекрасно. Ни с кем не было так хорошо, как с тобой!

– А мне с Михалычем было лучше, – мстит она. – Ну… не лучше, а так же.

Думает, что так будет потоньше.

– Конечно. Ведь у меня же нет хвоста. А без него какой кайф? – бубню я.

– Какого хвоста? – удивляется Эн.

– Неужели тебя еще можно чем-нибудь поразить? Странно, – смеюсь. – Это я так. Не обращай внимания. Маленькие стариковские хитрости.

– Кокетство тут неуместно. По нашим меркам ты старый козел.

"Опасно уязвлять женское самолюбие… – мелькает тривиальная мысль. – А вдруг вовсе наоборот? Просто все надо проверять".

– Если бы особист отдал компромат, его бы оставили в покое, – неожиданно заявляет она.

– Это не по адресу. Поговори об этом с Михалычем или с Серегой, – советую я. – Без компромата особист станет очень бедным и его сможет обидеть каждый.

– Лучше быть бедным и живым, чем… – умудренно произносит Эн.

– Ты мыслишь очень глубоко и нестандартно. И, безусловно, склонна к обобщениям, – замечаю, осторожно продвигаясь к дверям.

– Есть слабость, – со вздохом соглашается она. – Хотя это, поверь, знаю по себе… – и, словно опомнившись, кричит: – Эй, куда? А ну назад!

Но я уже на лестнице. Итак, задержка в полчаса. Игроки встречают меня холодно и молча. Ни слова не говоря, записываю себе в гору сто вистов. Порядок есть порядок! А без Ильича будет все же скучно…

9. Точное попадание

Видимо, прозвучал сигнал воздушной тревоги, и народ устремился вниз по широкой лестнице, ведущей в подземный переход и дальше в метро. Людей было немного. Они двигались рассеянными группками по два-три человека. Я остался на поверхности и встал около гранитного парапета.