11. Глава 11.

Время шло, ученые-исследователи во главе с Алексеем Ивановичем больше никак себя не проявляли, и я стала понемногу успокаиваться. Возможно, меня всё же не разглядели, не узнали. А если и узнали и не тронули – значит, на то есть причины. В любом случае жить в вечном напряжении – плохой выбор. Лучше решать проблемы по мере поступления. Оставили в покое – и слава богу. Всё равно без дополнительной информации какие-либо выводы делать рано. Однако один вывод касаемо этих исследователей прямо напрашивался: то, как они вели себя, то, что у них были полномочия на обыск, то, как по-военному вытянулся дед в их присутствии, - всё это наводило на определенные мысли. Что бы там Эни не говорила, а учёные ведут себя по-другому, да и занимаются другими вещами: опыты там проводят, формулы вычисляют – и так далее. А эти скорее похожи на разведчиков или шпионов, что-то вроде наших НКВД или ФСБ. Учёные не устраняют неугодных свидетелей, а разведка или шпионы – вполне. В общем, в очередной раз убеждаюсь, что что-то нечисто в их деятельности в нашем мире. Ученые! Ага, как же.

Эниза тем временем провела несколько собеседований на должность сиделки – хотя, скорее, больше помощницы по дому, чем сиделки. Дед теперь чувствует себя лучше, присмотр за ним практически не требуется, а вот приготовить поесть, да пообщаться с ним – это надо. Я ведь полдня буду в школе проводить, да и Фиола, как собеседница деда, боюсь, скоро покинет нас. Пересаженные мною цветы потихоньку раскрывались, и недавно в трёх из них обнаружились друзья нашей эльфийки: девочка в платьице из травы – Ниила, и два парня в костюмах из листьев – Фиал и Нуал. Нераскрытыми оставались всего пять бутонов, а потому я решила побеседовать с Фиолой насчет их дальнейших планов: я боялась, что после её исчезновения, дедушка опять замкнётся в себе.

- Фиола, - обратилась я к эльфиечке, когда та сидела на цветке и мазала пыльцой свои крылышки, - скажи, что вы будете делать, когда все твои сородичи проснутся?
- Вернёмся на поляну, к остальным, - пожала плечами девушка, не отрываясь от своего занятия.
- А потом? – настаивала я.
- Не знаю, - и вновь пожатие маленьких плечиков, - возможно, куда-нибудь улетим.
- А ты не хотела бы, - начала я, собираясь с духом, - остаться у нас? Дед ведь болен, а общаясь с тобой, начинает чувствовать себя лучше. Да и мы все к тебе привязались. Здесь у нас спокойно, никаких опасностей. Подумай, а?
- Твой дед не болен, - заявила Фиола, прерывая своё занятие и глядя мне прямо в глаза своими фиолетовыми глазками-бисеринками. – Он просто устал от своих душевных терзаний.
- А? – удивилась я. – Но от чего он терзается?
- Вот ты и выясни, это же твой дед, - отрезала эльфийка.
Некоторое время я переваривала полученную информацию, а потом сказала:
- И всё-таки, Фиола, ты подумаешь?
- Ладно, подумаю. Как раскроется последний цветок, дам ответ.
С этими словами девочка-бабочка отвернулась от меня, давая понять, что разговор закончен.

Я же крепко задумалась над её словами. Я так и не выяснила, что за магия у цветочных эльфов: Фиола не говорит, её вообще такие вопросы раздражают – она не понимает, как объяснить то, что для неё естественно. Эни говорит, что для них волшебство сродни дыханию. Они не учатся, как маги, в Академиях, они от рождения владеют магией и интуитивно понимают, как её использовать – так же интуитивно, как мы дышим. Вроде бы, со слов Эни, вся магия эльфов служит лишь для их внутренних нужд, а о том, чтобы они помогали людям или могли кого-то лечить, сестра не слышала.