— Мам, ты из-за меня глустишь?

Убрала телефон, улыбнулась, потрепав её по щеке, она же только хихикнула и продолжила ковыряться в чашке.

— Нет, ягодка. Нет.

— Только не лугайся на Лому, ладно?

Опять о нём!

— Он тебе понравился?

— Ну, я не знаю, но мы так весело валили с ним кашу... Мам, он всё у меня сплашивал, как будто маленький, я показала ему где кастлюли, ложки, лис. И даже помогла пломыть его под водой! А потом мы уменьшили огонь и ждали, когда она будет кипеть.

— Ясно, малыш. Доедай и поехали домой, заскочим только ещё к дяде Миру в салон, ладно?

— Ула! Дядя Мил!

Нахмурилась.

— Почему он "дядя", а Рома – нет!?

Только улыбнулась и громко спрыгнула со стула. Да-а-а, весело... Но всё равно Рома мог просто взять и разбудить меня, а не готовить эту треклятую кашу!

Рома-Рома-мечта военкома

Вечер.

Ужасно проголодался, поэтому по пути в твой дом с работы заскочил в первую попавшуюся кафешку с прагматичным названием «Сити».

Цены особо не кусаются, девочки в фартучках и коричневых юбках носятся туда-сюда. И всё бы ничего, я бы и дальше наслаждался прожаренным стейком с овощами, если бы не сцена за соседним столом:

Девушка чуть помладше и помпезнее тебя, с формой песочных часов, еле сдерживает рыдания, вскакивает со стула и выливает свой суп прямиком на голову какого-то паренька лет 25-и. Ничего такой, поджарый, брюнет. Тебе б понравился.

Тот в ответ вытирает салфеткой лицо, пока официантки почти валятся в обморок, усмехается, что-то говорит той, отчего она чуть ли не зеленеет и уходит натянутой струной со сжатым кулаками.

Да уж, забавно.

Видит Бог, я не хотел подсматривать, но они сидели вот прямо передо мной и теперь этот парень глядит куда-то в мою сторону, но, кажется, совершенно меня не видит.

Ой, ладно, где там мой стейк. Хватит с меня мылодрам.

Разрезаю мясо и вдруг замираю от того, что парень этот встаёт, смотрит на меня и мою порцию, лёгким движением руки стряхивает с себя остатки лапши из супа и... пересаживается ко мне.

— Здрасте, не занято? – Кидает он приветливую улыбку. За ним носятся официантки, убирая разлитый суп. Я продолжаю есть мясо, кивнул ему.

Подзывает одну из них, показывает на меня.

— Можно мне тоже? – Вижу, как девочка краснеет от его улыбки. – Не бойся, это я точно доем.

— Я бы не был так уверен. – Вставляю свои пять копеек.

Он долго смотрит на меня... на столько долго, что ему успевают подать разогретое блюдо и чистые приборы. Я тем временем перехожу к компоту из дыни. Блин, слишком сладко.

— Презираешь? – Наконец спрашивает парень, жуя брокколи.

— Я тебе мать родная, чтоб осуждать?

— Нет, но..

— Говнюком сам себя считаешь?

— Не без этого.

— Если уж взялся играть, играй до конца.

— До конца — это как? Не разговаривать с посторонними?

— Типа того. Унижаешься сам, не вмешивай в это других.

— Жалко тебе её?

— Маникюр её жаль, о тарелку вроде сломала.

Оба усмехнулись. Внезапно спрашивает:

— Делал что-нибудь подобное из-за них?

— Да.

— И что же?

— Ушел в самоволку.

Парень присвистнул, а я в очередной раз удивился, почему в этом городе всё сводится к тебе. Здесь вторые сутки, а крышу мне рвет на годы вперёд.

— Весело потом было в дисбате?

Усмехнулся.

— Не дошло до него, шум не хотели поднимать. Почки в профилактических целях на место поставили только да отправили в вечные дежурства, картофан чистить.

— И как? Оценила?

Я расплылся в улыбке.

— Нет. Даже не узнала.

— Вот видишь, и что это тебе дало?

— Желание заполучить её.

— Ну, не знаю. Я бы не стал так ради них..

— Жизнь длинная, не зарекайся.

Он задумался.

— Заполучил?

— Пока нет.

— А потом, как добьешься, дальше что? Счастливое будущее?