Он без майки отжимается от пола по меньшей мере раз сто, а потом идет к турнику и примерно столько же раз подтягивается, пока пот крупными каплями скатывается по загорелой коже и скользит под резинку…что бы это ни было, ни трусы и ни шорты. Безобразие какое-то!

Следом приседает с весом, показательно так, красиво и громко! Адские звуки, которые, наоборот, заводят. Сдуреть!

—Ты сошла с ума!

Я с таким упоением просматриваю все фотки, но не сразу замечаю, что остатки чая давно остыли, а глаза изрядно покраснели, и только давление стучит в висках, да губы обветрились от частого дыхания.

—Господи, какие у него икры накаченные!

Это первое, что приходит в голову, когда я все-таки отлипаю от телефона и протираю пекущие глаза. В три, мать его, часа ночи!

Мурашки по коже самопроизвольно скачут, стоит только подумать об этом теле. Обо всем, что оно там вытворяло в зале.

«Ну как тебе? Крутяк, скажи?».

—Да крутяк, крутяк…

Дрожащими руками удаляю нахрен все сообщения из истории переписки, просто чтобы лишний раз душу не теребить. Не надо оно мне.

А он хорош, чертяка. Слишком хорошо, чтобы отрицать.

С утра я, конечно, похожа на раздавленного таракана, чьи внутренности остались на хозяйском тапке.

И даже лошадиная доза кофе не помогает проснуться, а кратеры под глазами замазать кажется и вовсе невыполнимой задачей.

На работу мне, разумеется, не надо, но зато я прямо с девяти утра успеваю позвонить по номеру на визитке и записаться на прием к Власову. Мне к трем часам дня, и до этого времени нужно поделать домашние дела, а еще каким-то образом сдвинуть цветы, стоящие посреди комнаты, хотя бы к стене.

Красивые…очень.

Снова вспоминаю причину своей бессонницы и со стоном сажусь на пол, ныряя носом в букетище-корзину.

Сдвинуть с места подарок не выходит, да я и бросаю это гиблое дело. Надо бы спецназа подключить. Раз он причина этой проблемы, пусть решает. Железо тягает дай боже, значит, и тут сможет справиться. А я посмотрю. Желательно сзади.

Извращенка!

И почему это вдруг? Там и правда есть на что глянуть, простите-извините!

***

В приемной у Власова снова чувствую себя ходячим нервным тиком, потому что адски боюсь всего, что он успеет мне сказать по моему делу.

Надо признаться, что мне сегодня много раз звонили с работы, но я все отклоняла вызовы, чтобы первый контакт произошел после разговора с адвокатом. Я не хочу себе испортить все, что только можно.

И боюсь сказать лишнего.

—Проходите, Александр Владимирович вас ждет, — верещит секретарь, и я подскакиваю на месте, не ожидая такого громкого окрика.

Захожу и первым делом вижу мужчину не старше тридцати лет, коротко стрижен, с выдающейся щетиной, в строгом костюме. Пугающе внушителен.

—Добрый день.

—Добрый-добрый, девочка Максима Шолохова.

Звучит не очень приятно, если честно. Спокойный и внимательный взгляд Власова останавливается на моем лице. Бровь приподнимается в пытливом выражении.

—Не его девочка, да? — ухмыляется, а затем кивает самому себе. —Если он позвонил мне и сказал, что ты его девочка, то скоро ею будешь, но в любом случае, я тебе могу уже сейчас сказать, что он настроен более, чем решительно. А я этого оболтуса таким еще не видел. Мы вместе росли, так что сравнить есть с чем, — смеется он, усаживаясь в кресло и сложив руки на груди замком.

—Надеюсь, можно на ты?

—Да, конечно, так будет…удобнее всем, — пропускаю мимо ушей всю произнесенную им речь и останавливаюсь только на главном.

—Кофе? Чай?— я отрицательно машу головой, а он кивает мне и продолжает, —рассказывай все как на духу. В общих чертах мне Мекс уже поведал, конечно, но от дополнительных деталей не откажусь. И давай честно. Отношение к этому всему имеешь?