В тот день мать устала слушать пьяную брань в свой адрес и начала у бати отнимать бутылку. Говорила ему: «С ума сошёл совсем от водки!» А он взбесился. Подошёл к ней, ударил по лицу. У неё из носа кровь потекла, и бутылка из рук выпала. Водка, что была на донышке, вылилась на пол. Отец совсем взбеленился, замахнулся снова, но не успел стукнуть мать, я подбежал, начал его оттаскивать. Он орал: «Уйди, щенок!» Меня толкнул так, что я к окну отлетел, прямо головой об батарею. Мать хотела ко мне подбежать, а он ещё сильнее разозлился, схватил пустую бутылку с пола и со всей силы ударил ею мамку. Попал прямо в висок.

Я лежал на полу и хорошо запомнил этот момент. Сейчас рассказываю, и будто замедленные кадры кино проносятся перед глазами. Страшного кино. Ноги у матери сразу подкосились, она рухнула на бок. Я ещё несколько минут сидел на полу. Не понял, что произошло. Батя тоже стоял, не шевелясь. Протрезвел даже. Потом в комнату ворвались соседи. Дверь была не заперта. Они крики и шум услышали, но поздно. Надо было раньше в комнату врываться и батю останавливать, а они все спрятались по углам и выжидали, убьёт, не убьёт, как крысы трусливые. Хорошо, Юрка ничего не видел. Он в это время был в гостях у одноклассника. А я видел всё. И лужу крови на полу, и стеклянные глаза матери. Они были уже не медового цвета, а тёмные, почти чёрные, и мне казалось, что это не моя мамка, а какая-то чужая женщина лежит на полу в странной позе и не двигается.

Сеня сглотнул, горло пересохло. Никому ещё он так подробно, в деталях, не рассказывал печальную историю своей семьи. Посмотрел на Женю и увидел, что по её щеке катится маленькая слезинка. Вдруг она встрепенулась и с невероятным порывом схватила его ладонь и сжала в своей. Семён на мгновенье опешил от проявления нежности и сочувствия от незнакомой девушки, но быстро пришёл в себя, вырвал руку и продолжил:

– Отцу дали всего восемь лет. Восемь лет за убийство жены и матери двух несовершеннолетних детей. Через три года выйдет на свободу. Будет жить и ни в чём себе не отказывать. Так же жрать, пить, возможно, ещё кого-нибудь убьёт. Если я раньше не доберусь до него. А я очень хочу добраться! Поговорить с ним с глазу на глаз. И пусть потом меня посадят. Мне всё равно! Только, чтобы отца больше не было на этой земле! Чтобы не было человека, который жизнь детей испоганил и жену на тот свет отправил. Я с этими мыслями засыпаю и просыпаюсь с ними!

– Сеня, разве так можно говорить?! Так даже думать нельзя! – У Жени от волнения задрожали губы. – Желать смерти отцу – это большой грех!

– Ты и впрямь святая! Её из комсомола собираются выгонять за веру в Бога, а она всё долдонит: «Грех, грех!» Где был Бог, когда батя мамку убивал?! Почему не остановил его?!

– Я всё равно верю в Бога! И он не виноват, что многие люди выбрали путь воровства, убийств, насилия. Он всех людей любит, даже заблудшие души.

– А я – не Бог. И всех людей не люблю, а многих ненавижу. И не только отца. Например, воспитатель детдома, куда мы попали с Юркой после смерти матери, Лев Константинович – такая мразь, каких на свете мало. Он меня мутузил почём зря. Один раз застал в туалете с сигаретой. Лёвушка начал орать: «Откуда сигареты взял?!» А дальше матом. Непереводимый русский фольклор. Тебе ни к чему знать, как в детдоме разговаривают. В общем, Лев Константинович понял, что я сигареты у него украл.

Да, я уже в детдоме научился воровать сигареты, но деньги – ни-ни. У нас нельзя было не воровать. Старшие ребята заставляли. Ко мне особо не приставали, считали больным на голову, потому что я один раз замахнулся на самого борзого осколком от бутылки, не знаю, чем всё бы закончилось, но кто-то настучал о предстоящей драке Лёвушке. Он прибежал в туалет, где обычно все разборки проходили. Мы огребли оба, и я, и тот пацан. После случая с осколком меня почти оставили в покое. Иногда только заставляли тырить сиги у кого-нибудь из преподов. А один раз клей своровал в мастерской. Я сам клей ни разу не нюхал, а старшие любили это дело. Заставляли младших клей воровать, а потом наливали в пакет и надевали на голову, так кайфовали. А я каждый раз надеялся, что эти уроды не успеют с головы пакет снять и сдохнут. Но увы, никто не умер, продолжали нюхать, курить, воровать.