Боль скручивалась внутри, набирая силу, и, наконец, взорвалась в груди, погружая мир вокруг в спасительную темноту.

2. Глава 2 Я не буду больше плакать

Я открыла глаза и уставилась на совершенно белый потолок. Рядом монотонно пикал аппарат, подтверждая мои мысли о том, что я в больнице. К руке была присоединена капельница, по трубке которой текло лекарство.
Тяжело вздохнув, я попробовала повернуть голову.
– Пришла в себя? – молоденькая медсестра тут же подошла ко мне и, проверив что-то на аппарате, улыбнулась. – Это хорошо.
Благодарно кивнула ей. Да, то, что я пришла в себя, это хорошо. Не хватало ещё умереть из-за предателя. Чуть поморщилась и попросила. Горло сильно саднило.
– Пить…
– Нельзя, – сестричка пожала плечами. – Могу только губы смочить.
Она осторожно смочила мне губы и поправила покрывало.
– Отдыхайте. Вам надо восстанавливаться. Вы же молодая ещё, – она удивлённо покачала головой. – Сорок два года всего…
Я прикрыла глаза, отгораживаясь от сочувствия в глазах медсестры. Не нужно мне оно, это сочувствие. Иначе я снова скачусь в отчаяние и жалость к себе. А я не хочу больше жалеть себя! Не хочу… Это он должен жалеть, а не я. Не я решилась на измену. Кто бы мог подумать, что я окажусь в такой ситуации? Разве думаем мы в расцвете нашей любви о таком предательстве от любимого? Нет, конечно! Наверное, поэтому так тяжело сейчас. Говорят, в измене виноваты оба. Но сейчас, лёжа на больничной койке, я не чувствовала за собой вины. Никакой! Я была хорошей женой. С удовольствием занималась домом, детьми, мужем. Встречалась с друзьями, работала. Я любила свою семью! Так в чём же я виновата? В том, что стала старой? В том, что моего мужа соблазнила молодость? Разве виновата женщина в том, что мужчину повело?
«Тряпка… Ты точно тряпка, Оксан. Старая и никому не нужная», – тихо вздохнув, я снова попыталась выкинуть из головы все мысли о Саше.
«Хватит. Ушёл, так ушёл, что жалеть то? Он не пожалел, а тебе жалко?», – отругала я себя. Вспомнив злые вытаращенные глаза мужа, поморщилась и чуть качнула головой, отвечая сама себе.
«Нет. Не жалко. Было и было. Детей вот жалко», – вспомнив о детях, я открыла глаза и тихо позвала медсестру. – Мой телефон где? Можно детям позвонить?
– Нет…, – она грустно вздохнула. – Вас без телефона привезли сюда. Если продиктуете номер, я им позвоню. Ну, или сообщение напишу. Хотя, думаю, они уже знают. Вы же здесь три дня уже.
– Три дня…, – эхом повторила я. – Три потерянных дня.
Я продиктовала номер сына отзывчивой медсестре, и та отправила ему сообщение. И, чтобы не испугались, мою фотографию.
– Я фильтр наложила, так что не всё так плохо, – бесхитростно сказала девушка и улыбнулась. – Теперь отдыхайте, – строго сказала она и отошла.
Через несколько дней меня перевели в палату, где уже ждали Максим и Марина.
– Мама! – Марина с плачем кинулась ко мне и крепко прижалась. – Мама… Мамочка! Мама! – её потряхивало от эмоций, которые она просто не могла сдержать.
– Тише, дочь, тише. Всё хорошо уже, – я гладила дочь по волосам и ругала себя на чём свет стоит. Разве можно было так убиваться по изменщику? Я нужна своим детям. В первую очередь, им… Целуя мокрые щёки дочери, пообещала себе больше никогда не допускать такой ситуации.
– Марина, хватит, – Максим подошёл к ней ближе и тоже обнял. – Напугала, мам, – пробасил её, такой уже взрослый, сын.
– Больше не буду, – я слабо улыбнулась детям.
– Когда тётя Света позвонила и сказала, что тебе плохо стало, мы с Максом тут же приехали, а нас не пускали, – Марина вытерла слёзы и снова прижалась к матери. – Ладно, она услышала шум и пришла. А если бы…, – Марина громко всхлипнула. – Если бы не пришла? Мамааа…, – она снова заревела и прижалась к ней.