– Не, парни, что-то с этим нужно делать, – заговорил я, когда и зомби, и торговый центр, из которого они выбрались на звук наших выстрелов, остались позади, – если каждый раз на выстрелы такая орава выбредать будет – это придется на какие-нибудь алебарды переходить. Тяжело, неудобно, опасно – зато бесшумно. Тимуровой «девятки» тут явно недостаточно будет. Нужно попробовать что-нибудь из Бати под это дело выдавить. Хоть глушителей к «Клинам»[2].

– Не нужно ни из кого ничего выдавливать… – негромко вздыхает Солоха, с загадочным видом разворачивается на сиденье и, наклонившись, начинает ковыряться в недрах «собачника», погромыхивая какими-то железяками. – На вот, держи.

С этими словами Андрей укладывает между передними сиденьями автомат «Вал» со сложенным прикладом.

– Ого, – не в силах сдержать изумление я. – И откуда дровишки?

– Из леса, вестимо, – подначивает меня наш скопидомный хохол. – С блокпоста на Калужской.

– Я не понял: а ты что, собранное оружие не сдал?

– Кому, Боря? – В голосе Солохи явно слышно возмущение. – Что-то не припоминаю я там представителей ФСИН… Филипочкину, царствие ему небесное, они тоже ни в одно место не впились, у него и патронов под них не было. А в Отряде про эти стволы и не знал никто. Ну вот они и того… прижились…

– Ну, Андрюха, силен, – хмыкаю я. – И много у тебя «прижилось»?

– Да есть кой-чего, – скромно потупил глазки он. – Запас – он, как известно, хлеба не просит, карман не тянет и в попу не сношает. Нет, ну ты сам посуди, Борь… Отдал бы я этих красавиц… Да тому же Филипочкину и сдал бы на хранение. По описи, блин. И чего? Так бы они сейчас там и валялись, посреди кубла ожившей мертвечины. Безо всякой пользы и толку. И кому от этого было бы хорошо? Зато поступили бы типа правильно… Да на фиг такую правильность! Нам оно сейчас понадобилось – вуаля, получите и распишитесь. А не прибрал бы вовремя – обходились одним Тимкиным «Штурмом» и сосали бы… как мишка лапу.

– Ладно, ладно, не горячись, убедил, – примиряюще поднимаю я на мгновение руки с руля. – Признаю, был не прав и теперь раскаиваюсь. А с патронами как?

– Вот с патронами – не очень, – хмурится Андрей. – Только те, что в разгрузках у погибших минюстовцев нашлись. Не запасливые были парни… земля им пухом. Но в Отряде теперь этого добра навалом, я помню, на Пожарской грузили много.

– Если много, то хорошо, – глубокомысленно изрекаю я с видом восточного даоса, которому после многих лет медитации открылась Великая Истина. – Так, всё: техническая остановка на пять минут!

Из Дмитрова мы уже выехали: по обе стороны от дороги – только грязные поля, на которых с прошлой осени лежат неубранными здоровенные валки уже сопревшего сена.

– Чего, в туалет прижало? – с улыбкой интересуется Гумаров.

– Не совсем, – отвечаю я, останавливая УАЗ на обочине. – Хочу эту «ляльку» в руках подержать, а то как-то раньше не доводилось.

– Ну ты даешь, – фыркает Тимур. – А попозже никак?

Но я уже не слушаю. Как в том годичной давности мультике про Добрыню Никитича было: «Ой, девочки, вот это любовь!» Вот-вот, у меня сейчас что-то похожее. Взял в руки – и выпускать не хочется. Легкий, не больше двух с половиной кило, какой-то ажурный, даже и не оружие, а словно игрушка в руках. Короткое цевье и пистолетная рукоять из шершавого, приятного на ощупь пластика прямо просятся в руки. Блин, хороша штуковина! Никому не отдам. Мое!

– Все, завязывай, фетишист оружейный, – бурчит рассудительный Буров. – Потом с этой железкой понянькаешься. А я уже назад в Отряд, к семье хочу. Тут и осталось-то минут сорок пять – пятьдесят. Так что не тяни резину: заводи – и поехали.