– И что? Разве это меняет суть? Будь у меня такой папа, как Трофимов, то я бы тоже выбирала себе мужиков по зову сердца и кое-чему ниже, а не по размеру месячного заработка.

– Как думаете, раз Соловьёв в отставке, – вклинился в разговор другой, совсем недавно вошедший в штат управы и похоже собирающийся выйти из него ползком из-за сломанных ног. – А ей, насколько я понял из рассказов, пофиг с кем и когда, то кто будет следующим? Чур я! Обещаю, что очередь надолго задерживать не буду. Уединимся с ней пару раз в укромном месте и уступлю след…

Последнее, что Майор помнил перед тем, как слететь с катушек, это вытянувшееся лицо идущего к нему на встречу и успевшего услышать конец разговора Лёшки Баженова. Друг рванул к нему с такой скоростью, что любой профессиональный бегун позавидовал бы, но его уже было не остановить. Он мог наплевать на разговоры за спиной о себе и несправедливые обвинения в меркантильности, послав особо разговорчивых известным маршрутом. Мог не обращать внимание на косые взгляды. Мог забыть о существовании самых ярых сплетников и игнорировать их. Но позволить им говорить о Кате, да ещё и в таком ключе… Ох, с*ки, держитесь! Мокрого места от вас, бл*ть, не оставлю!

Резко развернувшись, Соловьёв влетел в кабинет, схватил новенького за шкирку и, применив болевой приём на руку, от души приложил того об стол Марины. От перелома носа его спасли стопки бумаг и пакет с печеньем, лежащий как раз таки на том месте, где его рожа встретилась с твёрдой поверхностью. Женщина, закричав от неожиданности, вскочила на ноги и опрокинула на себя горячий чай, из-за чего начала орать ещё громче. Остальные отпрянули в разные стороны и выпучили на него глаза, молча наблюдая за тем как он едва ли не ломает руку их товарищу по сплетням.

– Со мной для начала уединись, недоносок! – рявкнул мужчина скулящему от боли коллеге на ухо. – Обещаю, бл*ть, очередь надолго задерживать не буду! Сначала тебя, го*дона, по стенке размажу, а потом за вас возьмусь! – вскинул взбешённый взгляд на остальных, побледневших от страха. – Стройтесь, мать вашу! На гендерную принадлежность смотреть не стану и взгрею так, что из мальчика в девочку превратитесь и обратно!

– Эй! Отпусти! – попытался вырваться сослуживец, но различие в телосложениях, физической силе и навыках борьбы было очевидно не в его пользу. – Больно же!

– Ты ещё, с*ка, пиз*еть мне будешь?! – Александр усилил хватку и тот взвыл, вытянувшись по струнке. – А так?! Ещё хочется рот свой поганый открывать?!

В этот момент к нему подбежал Лёша и попытался оттащить в сторону, но Майор старания друга даже и не заметил, переключившись на режим автопилота. Сейчас он не-видел-не-слышал-не-чувствовал ничего, кроме дикого стихийного желания заставить недоумков пожалеть о каждом слове, слоге и даже букве, произнесённых в адрес Барби. Тело гудело от выброса адреналина, в венах кипела кровь, глаза застилала пелена, а в голове билась лишь одна мысль: "Уничтожу всех на*уй!". До такого состояния довести его было крайне трудно, почти невозможно, но когда это всё-таки происходило, то остановить его мог разве что выстрел в упор.

– чего языки вдруг в ж*пы засунули?! Они же у вас так чесались!

– Сань, ты это… Остынь… – осторожно начал камикадзе, назвавший Катю своей подростковой мечтой. – Ну, да, согласен, некрасиво получилось… Херню сказали, но…

– Но что?!

– Но и ты так не горячись… Мы же…

– Вы страх в край потеряли! В открытую поливаете грязью мало того, что молодую девчонку, так ещё и дочку Сергея Ивановича, которая почти вдвое младше вас, при этом совершенно её не зная, и ждёте, что вам за это ничего не будет?! Где борзоты столько взяли?! С чего вы, вообще, бл*ть, решили, что имеете право не то, что про неё говорить, но и думать?! Вы все вместе взятые и мизинца её не стоите!