Даже Наталья Алексеевна, математичка, от такой наглости вскипает.

– Одиннадцатый «А»! А ну быстро сели по местам! Это что еще такое? С вами разговаривает учитель, а вы! Как не стыдно!

Наши замолкают и усаживаются, точно одолжение делают. Англичанка пытается улыбаться, как будто этот момент ее никак не задел. И тон ее всё такой же доброжелательный.

– Как вы уже знаете, меня поставили вашим новым классным руководителем, – говорит она, не замечая кривых ухмылок. – Еще раз представлюсь для тех, кто не запомнил – зовут меня Олеся Владимировна. С английской группой мы немного познакомились на прошлом уроке и еще успеем пообщаться на следующих, а вот с китайской группой… В общем-то, поэтому я и решила вместо завтрашнего урока иностранного языка устроить вам всем небольшую экскурсию. Так что познакомимся поближе в неформальной обстановке, и заодно узнаем что-то новое. А отправимся мы с вами в Знаменский монастырь. Кто-нибудь там был? Нет? Поверьте, там очень красиво, необыкновенно и… словами этого не описать. Вы сами всё увидите и прочувствуете… С учителем китайского я уже договорилась. И родительский комитет поддержал идею и даже выделил нам деньги из фонда класса на автобус до монастыря. Так что завтра после пятого урока собираемся во дворе школы.

– Ой как здорово! – восклицает Соня. – А с собой ничего брать не нужно?

– Только хорошее настроение, – улыбается ей Олеся Владимировна.

***

После четвертого урока на обед никто не идет. Только мы с Соней, вдвоем из всего класса. Даже Петька вдруг заявляет, что его подташнивает. Ну и ладно, думаю. Ещё лучше, что мы с Соней будем в столовой одни – потому что за это утро наши парни уже достали меня своими пошлыми выпадами по поводу несуществующего поцелуя с Петькой. Да и с Соней хочется поболтать по душам. Я ужасно соскучилась.

Мы с ней уже выходим из кабинета, как её окликает Ямпольский:

– Сонь, ты что, тоже идешь в эту хрючевальню? Делать тебе нечего.

Сонька теряется. Смотрит то на него, то на меня почти в панике. А Ямпольский продолжает:

– Не ходи, Сонь. Лучше присядь со мной. Расскажешь что-нибудь… Хочешь шоколадку? У меня сникерс есть. Любишь сникерс?

Она, бедная, стоит в полуобмороке. С открытым ртом и ошарашенным взглядом. Я тяну ее за руку и, можно сказать, силой вывожу в коридор.

– Лен, ты слышала? У меня же не глюки? Антон меня позвал посидеть с ним… Боже, у меня сейчас сердце разорвется!

Пока мы идем в столовую, она без умолку говорит про Ямпольского. Да и потом тоже – к еде она даже не прикасается.

– Антон постригся… ему так очень хорошо… У него красивые уши и шея. Правда?

– Не обращала внимания, – пожимаю я плечами. А сама думаю: какой же мерзавец этот Горр. Не успела Сонька прийти, как за нее сразу же взялись. И нашел ведь, куда бить – подослал Ямпольского. И плевать ему, что она его действительно любит, и всё это потом разобьет ей сердце. Сам бесчувственный и чужие чувства для него ничего не значат.

– Слушай, Лен, а как ты думаешь, – Сонька загадочно улыбается и розовеет. – А почему Антон сегодня со мной так? Ну, здоровается, общается… даже вон угостить шоколадкой хотел … Зря ты, кстати, меня увела… Как думаешь, может, я ему нравлюсь? Он сегодня так на меня смотрел… А каким голосом со мной говорил, да? Я ни разу не слышала, чтобы он еще с кем-то был так нежен и ласков. Он даже с Лариной и Михайловской никогда так не говорил. Боже, как мне взять себя в руки? Я ведь толком даже ответить ему не могу. Как дура… Смотри, – она вытягивает перед собой ладони. – Трясутся аж…

Я ничего такого в ее руках не вижу, но понимаю ее состояние. И как же мне хочется сказать правду, но очень страшно ломать ей крылья. Она сейчас так счастлива, прямо порхает вся и светится, моя бедная.