Для меня всё тогда было впервые: и эта первая прогулка по Каиру с Алексом, и то, что я – в Африке. Я впервые слышала арабскую речь, мусульманские молитвы. Здесь всё было другое: и люди, и культура, и еда, и запахи.

Мне – обычной русской девушке, попасть в такую непривычную обстановку, где всё – чужое, было бы страшновато. Но странное дело! Мне всё нравилось! Всё было интересно. Я получала колоссальное удовольствие оттого, что оказалась на другом континенте, в Африке, в Египте, в Каире.

Потому что я была рядом с моим мужем, самым любимым мужчиной. Я была уверена, что привези меня Алекс в любое другое место, мне было бы также хорошо. Потому что с ним! Потому что я очень люблю его, моего египтянина. Потому что всё остальное – не так важно.

Пряный, густой, настоянный за день воздух окутывал тело, как пуховик. Казалось, оттолкнись сильно от земли, подпрыгни, и ты повиснешь в этом плотном воздушном пространстве.

Алекс – красивый, тридцатичетырёхлетний египтянин из древнего мусульманского рода. Выше среднего роста, немного полноватый в бёдрах, как большинство египетских мужчин. Но это не портило его фигуру, а наоборот, придавало солидность и значимость.

Волосы на голове были жгуче-чёрные, жёсткие, как щётка. Он стриг их очень-очень коротко и подбривал виски.

На смуглом, круглом лице чётко выделялись яркие, пухлые губы. Небольшой, но прямой нос, полные щёки и большие, карие, маслянистые глаза, с длинными, как у девушки, ресницами.

Я считала моего мужа очень красивым мужчиной и, естественно, как любая женщина, гордилась этим.

Позднее, когда в древнейшем музее мира в Каире на площади Тахрир, я увидела деревянную статую жреца-чтеца Каапера, я была просто поражена тому, как этот шейх эль-баляд похож на моего Алекса. Такое впечатление, что статую вырезали с него.

Это самая древняя из всех деревянных статуй Древнего Египта, сделанная в натуральную величину.

Я тогда попросила мужа встать рядом со статуей, и сделала фотографию.

В этот момент рядом находилась группа туристов из Франции. Они, увидев это чудо: самого древнейшего и самого современного египтянина, стоявших рядом и абсолютно похожих, перестали слушать экскурсовода. Всё внимание туристы переключили на нас с Алексом. Камеры французов щёлкали, как автоматы Калашникова. Иностранцы смеялись, бурно обсуждая такой забавный момент, неожиданно подвернувшийся им в музее.

После этого случая я не только восхищалась мужем, я его боготворила.

Алекс учился в университете Аль Асхар в Каире, а после, закончил медицинский факультет. У Алекса были хорошие манеры и спокойная речь. Он говорил всегда так уверенно и убедительно, что возражать ему никто не смел. Во всяком случае, я никогда не находила аргументов «против». Алекс был всегда прав во всём, и я беспрекословно слушалась его и подчинялась с удовольствием. Да и разница в возрасте у нас была двенадцать лет.

Алекс состоял в организации «Братья-мусульмане» и даже занимал там какой-то важный пост, чем очень гордился. В 1987 году, когда президента Х. Мубарека избрали на второй срок, в Народном собрании «Братья-мусульмане» добились, наконец, своей цели и стали главной оппозиционной силой в Законодательном собрании страны. Хотя численность правительственной национально-демократической партии намного превышала оппозиционеров, президенту «Братья» доставляли немало «головной боли». Несмотря на то, что организация «Братья мусульмане» была нелегальной, она регулярно проводила свои съезды, выпускала свои газеты. «Братья» носили особые значки на внутренней стороне лацкана пиджака. Членами этой организации были известные арабские учёные, преподаватели университетов, врачи, инженеры.