Моня покосился на него с неприязнью:

– Зачем ему борода? По-моему, он косит под ортодоксального еврея.

Лиле было все равно.

Моня повез их в Центральный банк – покупать доллары. Каждому выезжавшему обменивали рубли на 100 долларов. По официальному, никогда не менявшемуся курсу, один доллар стоил десять рублей, хотя на черном рынке цена доходила до ста. Они с Лешкой заплатили по тысяче рублей и получили по сто долларов. Моня сказал:

– Ну, теперь у вас есть «зелененькие», с ними вы можете задирать носы кверху.

Они с интересом рассматривали зеленые купюры по 20, 10 и 5 долларов. Так вот она, эта магическая валюта, предмет вожделения многих жителей России…

В авиакассе Лиля показала выездные визы и купила билеты в Вену.

– Все, ребята, – есть визы, есть билеты, можете уезжать! – подытожил Моня.

Оставались последние дни перед отъездом, и Лиля металась по магазинам – нужно было купить чемоданы, но их нигде не было. В отчаянии она позвонила Моне:

– Моня, в Москве чемоданов нет.

– Чемоданов нет? Ай, ай, ай! Ну, значит, вы не поедете, – рассмеялся он.

Лилины нервы были напряжены, она обиделась:

– Хорошо тебе смеяться. Я отдала чемоданы Алешке, а во что я сложу наши вещи?

– Ну, ладно, ладно. Сколько штук и какие тебе нужны?

– Четыре, среднего размера, чтобы мы с Лешкой могли их тащить.

На другой день Моня привез крепкие фибровые чемоданы рыжего цвета. Лиля была в восторге, благодарила, а он только улыбался:

– Ерунда, по блату достать можно все. Что ты собираешься делать с мебелью?

– Мы с Алешей решили не возиться с ее пересылкой. Он сказал, чтобы я оставила тебе на память обстановку его кабинета.

Она настояла на своем, и он увез кабинет. Комната опустела, и Лиля еще больше загрустила об Алеше – здесь он сидел, читал, писал, сюда она ночью приходила к нему…

Павел, увидев пустой кабинет, символ расставания, расстроился и спросил:

– Можно я возьму себе одну вещь?

– Папа, да бери хоть все!

– Нет, мне только одна вещь дорога – мое старое кавалерийское седло. Это память о моем боевом прошлом. Как посмотрю на него, как будто заряжаюсь молодостью.

Лешка почувствовал грусть в его тоне и обнял деда:

– Конечно, дед, бери, это же твое седло. Ты подарил его Алеше, а Алеша подарил мне. Теперь оно вернется к тебе. Но оно тяжелое, я принесу его тебе сам.

По вечерам к Лиле приходила Римма – помогала укладывать вещи.

– Где ты достала чемоданы? Все жалуются, что в Москве чемоданов нет.

– Моня Гендель достал, он все может.

– Даже чемоданы? Ну и ловкий мужик! Надо с ним познакомиться.

– Римка, я ведь насквозь тебя вижу. Но учти, он женатый.

– Знаем мы этих женатиков. Их охмурять особенно занятно. – Римма оглядела полупустую квартиру: – Лилька, надо устроить отвальную. Помнишь как ты устраивала свои проводы перед отъездом в Албанию?

– Конечно, помню. Тогда все собрались, даже наш китаец Ли пришел. Он подарил мне выточенные китайские шарики. Я храню их и повезу с собой, как память о нем.

– Надо опять собраться – на этот раз ты уезжаешь навсегда.

– Ой, мне некогда даже подумать об этом. Квартира уже полупустая, я скоро сдаю ее.

Римма решительно предложила:

– Соберемся у меня, я все сделаю сама, скажи только, кого хочешь позвать?

Лиля обрадовалась:

– Правда сделаешь? Вот спасибо! А позвать надо только тех, кто не против выезда евреев. А то некоторые знакомые даже отвернулись от нас, узнав, что мы уезжаем.

– Хорошо, но сначала мы с тобой должны сделать прически у моей парикмахерши, она приходит на дом. Самая модная в Москве. Дорого берет, но зато классно работает. И не возражай, я плачу. Ты должна хорошо выглядеть – знай наших.