– Да ну? – не верят мужчины.
– Точно вам говорим, сейчас мы всё быстро уладим.
Порывшись в сумочках, дамы находят мобильные телефоны.
В списке контактов у девушек есть Пуся – начальник налоговой. И Дуся – инвестиционный банкир. Есть Зая, Кабан и Леший. И только Курицын записан как Женечка: любят искусствоведы Курицына, дня не могут прожить без литератора, обожают его.
Жмут кнопку в девайсе подружки, играет бравурная музыка, связи нет.
Нахмурился Сергей Анатольевич Носов, сделал озабоченное лицо:
– Я видел сегодня Курицына. По-моему он снова хочет писать роман.
– Тот самый? Биографический? – с округлившимися от ужаса глазами переспросил Цветиков.
– Да! – выдохнул Носов.
– О, боже! – только и смог вымолвить поэт, румянец сдуло с него, щёки стали мертвенно серыми, губы мелко дрожали.
Сжались сердца девушек в нехорошем предчувствии:
– Что? Что? Что случилось?
Полным безнадёги голосом Сергей Анатольевич стал рассказывать:
– Когда-то Евгений, будучи совсем ещё юнцом, взялся писать роман. Известное дело, для безусого юноши нет важнее в мире персоны, чем он сам. Вот и Женя… абзацами он строчил о себе, любимом. Всякая мелочь в ход идёт, любой вздор годится: услышит ли анекдот, произойдёт с ним история, познакомится с кем, – всё сюда, всё в текст. Неисчислимое множество друзей и приятелей в той или иной степени оказывались персонажами произведения. Мы вот, с Лёхой, попали…
– Ой, как интересно, – восклицают девушки.
И Клавдия мечтательно произносит:
– Я бы хотела стать героиней романа.
И Рая закатывает глаза:
– Я бы тоже не прочь залететь, – и тотчас же объяснилась. – В книжку имею в виду, музой.
Мрачно глянул на них Носов:
– Остерегайтесь, девушки, очутиться в романе Курицына, этот текст обладает неизъяснимой магической силой, странные вещи происходят вокруг него. Мужчины куда ни шло, видимо, иммунитет, но прекрасный пол – все поголовно: стоит появиться какой-нибудь красавице в повествовании, – всё! считай, что она обречена. И недели не пройдёт, исчезнет та, с которой писался образ, – вещь-то, напомню, биографическая, у каждого персонажа существует вполне реальный легко угадываемый прототип.
– Вернее, существовал, – поправил Цветиков.
– Вернее, существовал прототип, – поправился Носов. – Три десятка девиц. Теперь их нет никого, пропали.
– Как это? – опешили искусствоведы.
– Да вот так. Будто ластиком стёрли, ни следа. Впрочем, рассказ проигрывает без подробностей, начну заново.
Подробный рассказ Носова
Евгений Александрович Курицын родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, в цветущем черёмухой мае, на двадцать четвёртое в ночь.
Из ниоткуда возникает автор:
– Конечно, никакой не Евгений Александрович появился на свет, и даже не Женя, не Женечка.
Все ждали девочку, давно заготовили волшебное имя Оленька, но родился мальчик, 3400, пятьдесят один сантиметр и совершенно счастливый папаша вприпрыжку бегал по городу, рассказывая всем знакомым и незнакомым: Сын у меня, сын!
Конец ознакомительного фрагмента.