Исторически он был открыт совершенно не во время – до великого покровителя обезьян Чарльза Дарвина, и за десятилетия до шлейфа своих предков и окружения, феноменологически; и не тем человеком, интуиция которого превосходила уровень современной ему науки, а столь необходимый научный вес вполне отсутствовал – кто же принимает в расчёт студента… Когда гимназический ассистент-преподаватель И. Фульрот осмотрел останки, найденные в известковой пещере долины Неандерталь близ Дюссельдорфа, неполного скелета какой-то особи – он сразу и самоуверенно оценил их как очень древние человеческие, хотя и очень диковинного вида; но и мало того, разгласил свой вывод в научной периодике… Профессора и цензовые университетские преподаватели очень не любят, когда их просвещают студенты в их ремесле, особенно публично и на экзаменах, и на выскочку обрушился не кто-нибудь, а сам знаменитый естествоиспытатель, антрополог и анатом Рудольф Вирхов, в блестящем разборе не оставив камня на камне ни от «неандертальского человека», ни от И. Фульрота. Разобрав по косточкам заявленный материал, и опираясь на обнаруженное патологическое изменение ряда костей, грубую форму черепа при большом объёме черепной коробки, основатель современной медицинской и судебной патологоанатомии наглядно продемонстрировал:

– что это никакой не «допотопный», а вполне современный субъект;

– что он родился в семье алкоголиков, от которых унаследовал дегенеративный облик;

– в детстве болел рахитом, что вызвало искривление ног, усиленное постоянной ездой верхом в последующей жизни,

– в последние годы жизни у него развивался артрит, вызвавший частичную деформацию верхних конечностей;

– из-за природной агрессивности, вызванной патологией лобно-височных долей он часто ввязывался в драки, и получил несколько сильнейших ударов по голове, ставших причиной особых шишкообразных наростов; особенно большого в затылочной части…

По итогу: это донской казак, вступивший в Германию с русской армией в 1814 году; добравшийся до Рейна; там напившийся до одурения рейнского вина, забравшийся в пещеру – и к общему удовлетворению испустив в ней дух… Всё!

Фульрот был погребён под ворохом отброшенных костей вплоть до того, что не желая скандальной известности директор гимназии отказал ему от места… Только нарастающий вал открытий «донских казаков», рассыпавшихся от Крыма до Корнуолла и от Бельгии до Гибралтара заставил научное сообщество нехотя признать принадлежность неандертальца к роду HOMO на положении парии, свойством с которым скорее стыдятся; в оценках крупнейшего специалиста по нему Марселена Буля, третировавшего объект своих научных интересов за «звериную внешность этого мускулистого нескладного тела, и головы с тяжёлой нижней челюстью, которая указывает на преобладание чисто животного начала над функциями разума»… Занятно, что именно в эти годы, когда М. Буль завершал издание своей эпохальной 3-х томной монографии о неандертальцах, молодой американский автор Джек Лондон начинает награждать героев своих романов тяжёлой челюстью, как выражением непреклонной воли Белого Человека – и такой же, как его собственная челюсть.

Поразительно не отразившееся в этом неприятии заблуждений и пристрастий века, которые были и будут, и следы которых присутствуют и в личной и в профессиональной судьбе учёного – поразительно и неприемлемо утратой учёными в данном случае первейшего условия профессионализма: рутинно-ремесленнической добросовестности, ТРЕБУЮЩЕЙ обозрении ВСЕГО КОМПЛЕКСА НАЛИЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ или сознательного и оговорённого их сокращения до того, что полагают существенно важным; требования, следуя которым вполне ординарный и незнаменитый Уильям Кинг из богом забытого Куинс-колледжа в Голуэе (Ирландия) сразу оценил неандертальские окаменелости как остатки человека вымершего вида, оставаясь вполне согласным с общим мнением, «что мысли и желания, некогда в нём рождавшиеся, никогда не возносились над животным уровнем»…