Рассматривая проблему этничности, необходимо коснуться наиболее важного теоретического аспекта в ее анализе – проблемы «примордиальности» (от английского слова «primordial» – изначальный, исходный), с одной стороны, и «инструментальности» конструкта «этническая идентичность», с другой.

В инструменталистском подходе этничность и этническая солидарность рассматривается как результат внешних социальных обстоятельств (Coner, 1978; Banton, 1983; Horowitz, 1985). Этничность понимается здесь как «средство в коллективном стремлении к материальному преимуществу на политической арене, а наблюдаемая в различных формах этническая мобилизация диктуется требованиями тех или иных материальных факторов, которые определяют социальное поведение» (Тишков, 1993, с. 4). M. Бэнкс рассматривает такую этничность как «этничность в голове». Она понимается как репертуарная роль, сознательно и заинтересованно рассчитанная и избранная индивидом или группой (Скворцов, 1996, с. 114; Banks, 1996). Такое понимание этничности, естественно, неприемлемо с позиций различных психодинамических теорий, использующих понятие «бессознательного», феномен которого признается в настоящее время подавляющим большинством исследователей.

«Примордиалистский» подход характерен для работ Ю. В. Бром-лея (1983), К. Гирца (Geertz, 1973), К. Коннора (Connor, 1978), А. Грили (Greely, 1974), П. Берге (Berghe, 1978, 1981). Данная теоретическая концепция истолковывает «этнические привязанности», исходя из их эмоциональной значимости для индивида. Эта точка зрения, согласно М. Бэнксу, «помещает этничность в сердце человека» (Скворцов, 1996, с. 114; Banks, 1996). Она представляет особый интерес для нашего исследования, поскольку «ищет» психологическое объяснение феномена «этничность».

Известная формулировка примордиалистского подхода в анализе этничности принадлежит основателю «интерпретативной антропологии», американскому ученому Карлу Гирцу: «Под примордиальной привязанностью понимается то, что вытекает из „данностей“, или, более точно, – поскольку культура неизбежно включена в такие процессы, – принимаемых „данностей“ социальной жизни: в первую очередь из непосредственного соприкосновения и родственной связи, но сверх того – и из данности, которая порождена бытием определенного религиозного сообщества, говорящего на определенном языке или даже диалекте языка и следующего определенному типу социальной практики. Совпадения крови, языка, привычек и т. д. выглядят необъяснимыми… (курсив наш. – А. С.). Каждый родственник связан с другим, сосед – с соседом, верующий – с единоверцем, не просто по причинам родства, общих интересов или взаимных моральных обязательств, но в большой степени благодаря некоему абсолютному значению, которое эта связь приписывает сама себе» (цит. по: Скворцов, 1996, с. 115; Geertz, 1973). В приведенной цитате надо отметить мысль о неслучайной внутренней связи весьма разнородных признаков. Такое «сродство» разнородных этнических признаков свидетельствует о внутренней целостности этноса, этнического, другими словами – системности этносов.

С нашей точки зрения, в реальных условиях современной цивилизации под влиянием нарастания взаимообмена потоков культурной информации этническая целостность в определенной мере нарушается, а примордиалистский подход адекватен лишь для изучения относительно однородных и небольших этнических общностей. В дальнейшем мы вернемся к этому вопросу в разделе описания экспериментальных данных, подтверждающих, с одной стороны, целостность этноса, а с другой – раскрывающих следствия нарушения этнической целостности.