Волшебным образом время изменило свою скорость. Уже через секунду приехали полицейские, хотя часы упорно твердили, что прошло пятнадцать минут. Первое настоящее волшебство, с которым Паша столкнулся в своей жизни.

Спасатели замерли в паре метров от действующих лиц. Светлые пол, стены и потолок очень контрастировали с тёмно-синей формой. Целую секунду двое могли думать свободно – выбирать жертву и виновного. Паша ведь так и не накинул халат, потому ничем не отличался от посетителя, если так стоило называть приходивших сюда людей.

– Ну и что здесь произошло? – вопрос, в целом правильный и нужный, резко прошёлся по ушам Паши, точно не было ему здесь места. Ему ведь всё казалось очевидным.

– Врачей режут. Ещё пару минут, и по кускам пришлось бы собирать, – отозвался раненый, пытаясь сделать уверенный вид и проверяя, не прекратила ли капать кровь из раны на щеке.

По фрагментам полицейские получили цельную картину. Прибежавшие врачи из основного корпуса быстро привели незнакомца в чувство. Надеясь получить огневую поддержку двоих вооружённых людей, человек с опухшим потрескавшимся лицом снова ринулся в бой. Однако всё пошло не по плану – полицейские достали наручники. Паша приготовился, что и ему нацепят, но те лишь пригрозили стандартными своими фразами.

Скоро показались начальники. Время всё ещё играло с мозгом в игры, точно ли они пришли совсем скоро? Их рабочий день, начинавшийся позже, чем у подчинённых, тоже пошёл не по плану.

У администраторов и врачей появилась редкая возможность увидеть начальников в нетипичной обстановке. Стресс обличал часть личности, которую все предпочитали прятать. Только вот присутствие полицейских и побитого человека, да и Паши раной на лице не оставило шанса вести себя обычно.

Директор лаборатории рваными движениями прошёлся по холлу, несколько раз сменил направление на середине шага. Попытался привлечь внимание всех чередой вопросов. Один полицейский начал отвечать, однако быстро переключился, когда незнакомец вновь повысил голос. Паша заметил, как непросто директору оказалось совладать с дефицитом внимания и уважения, к которым тот привык ввиду локального статуса. Только вот людям в тёмно-синей форме до его статуса дела не было.

Следом подошёл зам. Тоже без халата, но и без мерзкого начальнического шарма. Рубашка попроще, спина покривее. Он больше походил на работягу, чем на начальника, вероятно, потому и оставался только замом без намёка на повышение. Или же проблема в уставшем взгляде: кто бы смог сохранить силу работать, насмотревшись на уже с утра уставшего шефа? Директор же делился своей бодростью – и когда говорил что-то недовольно, и когда смотрел ещё более недовольно.

– Все целы? – поинтересовался зам.

Паша положительно кивнул. И даже не соврал. Точнее, самую малость. Да и человек с разбитым лицом был для него не то, чтобы пустотой, но чем-то отличным от остальных людей. Вообще, стены лаборатории позволяли разделять всех на «своих» и «чужих». И незнакомец к «своим» не относился, ровно как любой врач, не пытавшийся скинуть на Пашу вину за смерть пациента, не казался «чужим».

Дебоширов пригласили в участок. Фиктивное приглашение, потому что ни одному из них не дали возможности отказаться. Одного даже подтолкнули в спину для бодрости шага. Паша попытался сослаться на необходимость работать, но начальник разбил план, освободив от задач на сегодня.

Опустошённый и удивлённый Паша замер в метре от крыльца полицейского участка. Утомили не столько сами вопросы, сколько зацикленность их. Частые повторы, вероятно, требовались, чтобы запутать, а оттуда – уличить. Пустое дело; камеры писали со звуком и очень-очень достоверно повторили историю Паши, только уже с картинкой и без комментаторской правки.