Прежде всего, на всех праздниках, рассмотренных в третьей главе, приносили в жертву лошадь, барана и других животных, устраивали шумные празднества с щедрым застольем, осыпанием монетами и сластями, музыкальным сопровождением и раздачей подарков, исполнением обрядов, приглашением родственников, соседей, друзей и т. д. Кроме искупительной составляющей, была и стимулирующая магия, гарантирующая здоровье и благополучие детей. Для этого на праздники приглашались авторитетные, уважаемые, удачливые и счастливые люди: считалось, что именно они по принципу подобия могли передать ребенку свои ценные качества. На таких трапезах приглашенные пели ритуальные песни, производили магический церемониал, высказывали добрые пожелания, за что получали щедрые подарки. В пожеланиях присутствовал набор кинетических и вербальных действий, призванных стимулировать в детях положительные характеристики. В основную канву традиций в зависимости от пола и возраста человека вводились своеобразные дополнительные обрядовые приемы. Когда дети переходили через критический возраст – 12 лет (мүшел жас), праздников становилось меньше, и их организовывали уже по другим поводам.

Рассмотрим принципы, приемы воспитания и связанные с ними этикетные нормы, сопутствовавшие периодам детства, отрочества и юношества во взаимосвязи с половыми различиями.

Первого ребенка казахи называют тұңғыш, последующих детей – ортаншым, самого младшего (последнего) – кенжем. В целом, детей собирательно называли үбірлі-шүбірлі. Бывало, что до первого кормления мальчика некоторое время клали у основания бақана (шест), что, по мнению Н. Шахановой, было связано с представлением о связи этого предмета с мужской потенцией [Шаханова, 1998, с. 27, 49]. Добавим, что иногда ребенка клали также у изножья вешалки (адалбақан) (которую воспринимали как древо жизни), чтобы стимулировать выживание ребенка. Приведем этнографическую параллель: буряты старались не поднимать ребенка с земли, пока он не подаст голос [Сагалаев, 1990, с. 144], вероятно, этим пытались не разрывать связь ребенка с землей.

В течение трех дней после рождения на празднике шілдехана мулла должен был произнести имя младенца ему в ухо. Согласно традиционному представлению, считалось, что иначе он не будет знать своего имени, когда предстанет перед Аллахом. То же действие производят уйгуры и после наречения кладут ребенка на жайнамаз («молитвенный коврик») [Молотова, 1999, с. 25]. «…в отличие от европейцев, у казахов, как и у других тюркских народов, ребенок не может быть тезкой своих здравствующих родителей, бабушек и дедушек» [Калыш, 2012, с. 84]. Казахи считают, что если близкие родственники названы одним именем, то один из них умрет.

В выборе имен прослеживается некая амбивалентность. Одни родители старались дать ребенку имя известного человека или дополняли имя постфиксами бай (богатый), бек (советник хана). Другие из-за боязни сглаза не нарекали младенцев именами умерших родственников, а давали уничижительные или смешные имена. Иногда нарекали детей словами, обозначающими сезон, месяц, погоду, жизненные обстоятельства, приезд важного гостя и т. д. Если дети в семье умирали, то мальчика нарекали именем Тұрсын («пусть живет»), а чтобы следующим родился мальчик, девочку называли Ұлтуар («мальчик родится»).